– При чем тут плантация? У этого Ская бесчестные намерения. Ему нужно от тебя только одно, а Мэн тебя от него спасает. Может быть, они подерутся на дуэли. Как здорово! Мне никогда еще не было так интересно.
– Ой, Уэнтворт, не болтай глупостей. Все уляжется. Скай ко мне никогда не зайдет, и я не узнаю, как дела у Ребы, Метью и их детей.
– Гарден, вечно ты все портишь. Вставай, пошли обратно. Я теперь от тебя не отойду: я хочу услышать все, что они скажут.
Сжатые губы Мэна побелели. Только один или два раза в жизни он бывал так зол. Он был уверен, что Скай Харрис со своим дружком просто издевался – и не только над ним, Мэном, но и над всеми присутствующими. Но Мэн был официальным кавалером Гарден и единственным среди гостей мужчиной из ее родственников. Что бы ни происходило у него в душе, он должен был взять себя в руки и уберечь Гарден от скандала.
Гарден не удержалась: глядя поверх плеча Мэна, поискала глазами Ская.
– Они ушли, – сквозь зубы процедил Мэн.
– Вот как? Все понятно, – сказала Гарден. У Уэнтворт вырвался вздох разочарования.
– Нет, тебе не все понятно, – возразил Мэн. – Они согласились уйти, только когда я дал слово, что мы пойдем на компромисс. Мы проведем на балу еще с полчаса, чтобы пересуды стихли. А потом мы уедем. Я отвезу тебя в Барони.
– Что? Среди ночи?
– Ты все это сама начала, Гарден, все эти разговоры о том, что ты очень скучаешь по имению, хочешь знать, как там все сейчас выглядит и прочее. Он сказал, что, если я не соглашусь тебя туда отвезти, он сделает это сам. А это уже совсем никуда не годится. Там нет ни одной дамы средних лет, а без нее юной леди неприлично находиться в полузнакомом обществе. Его мать оттуда уже уехала. Нам лучше вместе отправиться туда сегодня, чем ждать, что он заявится к тебе завтра, или чем допустить, чтобы он остался на балу и наделал еще бед.
– Мэн, мне очень жаль.
Взгляд у Мэна стал мягче. В конце концов, она еще ребенок. Что она может знать о мужчинах вроде этого Харриса?
– Нужно найти даму, которая согласится нас сопровождать. Не хочешь позвонить своей матери?
– Я поеду. – Уэнтворт сделала шаг к Гарден. – Гарден – моя лучшая подруга.
Вид у Мэна стал очень терпеливый.
– Уэнтворт, ты приехала сюда не одна. Может быть, твоему кавалеру не захочется уезжать так рано?
– Перестань, Мэн. Я приехала с Билли Фишером, а он пьян как сапожник. Ты же его знаешь. Если вы возьмете меня с собой, то, может быть, спасете мне жизнь.
– Билли за рулем?
– Да, конечно. И мой труп будет расплющен о придорожное дерево. Гарден, скажи ты ему. Уговори Мэна взять меня с вами.
Гарден заглянула в умоляющие глаза подруги. «Пожалуйста, – говорили они, – пожалуйста, помоги мне поехать в машине Мэна, поехать с Мэном, побыть с Мэном. Может быть, это мой шанс».
– Мэн, Уэнтворт моя лучшая подруга.
Губы у Мэна опять побелели. Как это его угораздило повесить себе на шею целый детский сад?
– Хорошо, – сказал он. – Вы обе ведите себя как ни в чем не бывало. Когда будет пора уезжать, я поговорю с Биллом. – Мэн выразительно посмотрел на приятеля, указал ему глазами на Уэнтворт. Тот подошел и закружил ее в танце, уводя в сторону. Мэн предложил Гарден руку и, оказавшись среди танцующих, обнял за талию.
Гарден споткнулась. «О Боже, – подумал Мэн. – Я и забыл, что она не умеет танцевать. Это самый длинный вечер в моей жизни».
Марк и Скай на большой скорости ехали через мост в спортивной машине Ская.
– Ради Бога, зачем ты затеял эту чушь? – спросил Марк.
Скай швырнул сигарету в мутную воду Эшли.
– Мне просто не понравилось, что этот Роберт Э. Ли пытается мною командовать. Он передразнил Мэна, говорившего врастяжку, грассируя, с южным акцентом: «Сэ-эр, здесь в Чарлстоне мы относимся к да-а-мам более почтительно». Мне захотелось, чтобы он поплясал под мою дудочку.
– Но с какой стати и вокруг чего ты поднял такой шум? Я согласен, твоя дебютанточка великолепно выглядит, но она похожа на кусок дорогого мыла. Богом клянусь, она была в корсете. В нем она как деревянная, да и без него, наверное, тоже.
Скай закинул голову и расхохотался:
– Ты еще не все знаешь, приятель. Она поет в церковном хоре.
Марк чуть не задохнулся от смеха.
45
Гарден, выпрямившись, с высоко поднятой головой, сидела в обтянутом гобеленом кресле. Она улыбалась Уэнтворт вымученной улыбкой.
– Моя сестра Пегги проводила в этой комнате чуть не целые дни, она перечитала все книги из этих шкафов. – Голос Гарден звучал ровно и невыразительно, но, к счастью, не срывался. На самом деле ей хотелось стонать, плакать – все, что угодно, только не разговаривать. Еще никогда она не чувствовала себя такой несчастной.
То, во что превратилось Барони, привело ее в ужас. Все здесь было фальшивым, ненастоящим. Электрические фонари на воротах с большим красно-золотым гербом, нарядные белые дома на месте поселка, мощеная главная аллея и невероятно вычищенный и ухоженный, богато обставленный, ярко освещенный главный дом. Это было уже не Барони. Даже когда мать продала имение, Гарден продолжала считать, что дом ее здесь. В нем мог поселиться кто-то другой, но Барони жило у нее в сердце. А теперь его не стало, у нее больше не было дома.
А вместо этого было вот что: она и Уэнтворт сидели в высоких креслах, а все остальные стояли у противоположной стены, возле бара. Они пили и смеялись. «Может быть, над нами, – подумала Гарден. – И Мэн вместе с ними. Мэна стало не узнать, как только он увидел девушек. Скай не сказал, что у него здесь подружка и у Марка тоже. Если они здесь с девушками, зачем они поехали на бал?» Почему они не взяли своих приятельниц на бал, было понятно. Девушки были накрашены, они курили, и Гарден показалось, что под платьями у них ничего нет, кроме лифчиков и трусов. Обе громкими голосами отпускали шутки, которых Гарден не понимала, и стреляли глазами во все стороны.
Мэн, напротив, отлично понимал их шутки. Сперва вид у него был смущенный, потом одна из девушек просто уселась к нему на колени и что-то прошептала на ухо, и они так и остались сидеть и шептаться.
Гарден и Уэнтворт пытались ничего не замечать. Они, выпрямившись в креслах, вели беседу со Скаем, Марком и девушкой по имени Банни. Ту, что увивалась вокруг Мэна, звали Мицци. «Странные у них имена», – заметила Уэнтворт, когда они с Гарден, проговорив, как им показалось, целую вечность, пошли в дамскую комнату.
Когда они вернулись, остальные толпились возле бара.
– Что мы будем делать? – спросила Уэнтворт.
– Придется ждать, пока Мэн не отвезет нас домой. Будем сидеть и разговаривать друг с другом.
