Мэн что-то сказал Гарден, она закинула голову и рассмеялась; он смотрел на нее взглядом, полным тоски и желания. Элизабет беззвучно хихикнула.
– Желаю удачи, мистер Харрис, – сказала она. – В наших краях браки между троюродными заключаются довольно часто.
На следующий день Элизабет позвонила Эндрю Энсону.
– Расскажите мне об этом молодом Харрисе, – приказала она.
Эндрю замялся:
– Ну, мисс Элизабет, вы же знаете, банкир не имеет права разглашать информацию частного характера о своем клиенте…
– Не говорите ерунды, Эндрю, – отрезала Элизабет. – Вы с Эдит протежируете этому молодому человеку, вводите его во все дома. Я хочу знать, кто приходит в мой дом. Не заставляйте меня вытягивать из вас слова клещами. Говорите.
И Эндрю Энсон выложил то, что знал. Скайлер Харрис, сказал он, сын княгини Монтекатини, она входит в совет директоров банка. Нет, он не сын князя. Его отец, первый муж княгини, происходил из хорошей нью-йоркской семьи. Его тоже звали Скайлер Харрис, но он умер, и сына уже не зовут Скайлер Харрис-младший. Скайлера воспитывала мать, он учился в лучших закрытых школах и в лучших университетах, никогда, по сведениям Эндрю, не был замешан ни в каких сомнительных историях и вполне может быть принят в приличном обществе.
Ответ не удовлетворил Элизабет.
– А что насчет его матери, Эндрю? Я слышала, она разведена.
Мистер Энсон откашлялся:
– Да, мисс Элизабет, это так. Но она из Нью-Йорка. У них другие представления на этот счет. На Севере она занимает очень видное положение в свете.
– Эндрю, иногда вы бываете просто дураком. Какое мне дело до того, что принято на Севере? Но все равно, спасибо вам. Всего доброго.
Элизабет положила трубку и долго смотрела на телефон. То, что рассказал Эндрю, ей не понравилось.
Как можно доверять такого невинного младенца, как Гарден, мужчине из Нью-Йорка? Если он не видит в разводе ничего особенного, ему никогда не понять норм, по которым живут в Чарлстоне.
А потом она сказала себе, что зря она беспокоится и сует свой нос в чужие дела. Этот Харрис недолго пробудет в городе и не успеет натворить бед. Янки – хозяева плантации – никогда здесь не задерживаются. А Гарден через неделю-другую пойдет в школу. Так что тревожиться не о чем.
48
Следующая неделя показалась Гарден волшебным сном. Утром, в день ее рождения, все совершенно изменилось. Бессчетные букеты, браслет Ская, его камелии у нее на коленях. Она чувствовала себя желанной, взрослой, ей казалось, что она стала совершенно другим человеком, что стоило ей только дождаться семнадцатилетия, и все, что у нее в жизни не ладилось, исправилось само собой.
Она в это поверила, и это стало правдой. Ее неуклюжесть исчезла. Она не танцевала, а порхала как перышко. Ей стало легко поддерживать разговор – нет, мило болтать ни о чем и кокетничать она не научилась, но она больше не стеснялась беседовать, задавать вопросы, слушать, смеяться, выражать одобрение и восхищение.
Ею заинтересовался Мэн, и это подогрело интерес к ней у других мужчин. А целеустремленные ухаживания Ская довели его до точки кипения.
И внезапно Гарден стала царицей сезона. Ее гостиная была заставлена букетами, рассыльные приносили ей стихи в коробках шоколадных конфет, на танцах у нее не было отбоя от кавалеров, на приемах ее окружала толпа поклонников. Маргарет была на седьмом небе от счастья. А Гарден стала еще красивее.
Все это сводило Ская с ума. Он не мог сказать с Гарден двух слов, чтобы кто-нибудь не вмешался. У нее был расписан каждый танец, у нее был официальный сопровождающий на каждом приеме, балу или званом завтраке, и каждая минута ее принадлежала сезону. Скай таскался на все приемы, танцевал с Гарден, если это ему удавалось, приносил ей пунш, если трое других поклонников его не опережали.
Скай умел покорять сердца, у него был по этой части немалый опыт, но тут ни один из его методов не годился. Он не мог пригласить Гарден ни в ресторан, ни в театр; он не мог преподнести ей драгоценное украшение, его букеты терялись в море цветов, которые она получала от других поклонников.
В полном отчаянье он пришел за советом к Эндрю Энсону.
– Мистер Энсон, я как рыба на суше. Мне нужна помощь.
Мистер Энсон оторвал от стола ладони, сложил кисти рук клинышком, сведя кончики прямых пальцев.
– Мистер Харрис, – веско сказал он, – эта юная леди – моя кузина.
– Она тут всем приходится кузиной, – взорвался Скай. – Вы тут все двоюродные или троюродные. И я, черт побери, не понимаю и половины из того, о чем у вас говорят. В том-то все и дело. Я здесь чужак. И вы все все время даете мне это понять самым вежливым, а потому самым оскорбительным образом.
– Вы что же, хотите стать своим?
– Нет, мистер Энсон. Я все-таки не совсем дурак. Я знаю, что своим мне здесь не быть, живи я у вас хоть сто лет. Нет, мне нужна только Гарден. Я хочу узнать ее поближе и хочу, чтобы она узнала меня. Я хочу, чтобы она меня полюбила.
– И?..
– Да, и вышла за меня замуж.
Эндрю Энсон с облегчением разжал пальцы, опустил руки на стол. Свой долг он исполнил. Но Скай бушевал, оттого что был в смятении, и Эндрю Энсон ему сочувствовал.
– Мистер Харрис, вот что я вам скажу, как чарлстонец. Я-то считаю, что самое лучшее для Гарден – это выйти замуж за человека своего круга и жить общей с нами жизнью, по нашим традициям. Мы здесь считаем, что Чарлстон – ближайшее место к Эдему. А вы этому бросаете вызов.
Но в вашу пользу говорит то, что вы чужак и в наших краях – редкая птица. Вы, стало быть, запретный плод, а вы помните, что случилось с Адамом и Евой. А еще, если без обиняков, в вашу пользу говорит ваше богатство. У вас есть собственный капитал?
– Да, мой дед Харрис кое-что мне оставил.
– Простите мне профессиональный вопрос, мистер Харрис. Сколько?
Скай ответил, и Эндрю Энсон присвистнул.
– Н-да, мистер Харрис, этим вы выгодно отличаетесь от любого чарлстонца. Мы все говорим, что деньги – это не главное, и некоторые из нас в это даже верят. Но всем нам нужно что-то подавать на стол и во что-то обувать детей. Приятель, воспользуйтесь своими деньгами.
– А что в них толку? Сколько цветов и шоколада можно преподнести одной девушке?
Эндрю Энсон пожал плечами:
– Думайте, приятель, думайте. Ищите слабое звено. Кто пользуется самым большим влиянием на девушку? Ее мать. Она строит относительно Гарден честолюбивые планы, но они не простираются дальше Чарлстона, потому что ничего, кроме Чарлстона, она в жизни своей не видела. Постарайтесь ослепить ее блеском вашего богатства. Пообещайте, что вы оденете Гарден в мех горностая и осыплете ее бриллиантами.
