– Так сильно? Так ты хотела? – с каждым толчком, с каждым его вопросом меня уносило все дальше, от сладкой дрожи мутился рассудок и зрачки уходили под веки…
– Да… - отвечала я, плавясь и растворяясь под ним. - О, да… так хорошо… боже, я не могу… не могу тихо…
Приподняв меня, он вдруг вытащил из-под моих бедер и кинул мне подушку.
– Не сдерживайся, малыш… Хочу знать, что заставил тебя кричать…
Каким-то чудом сообразив, для чего опять нужна подушка, я притянула ее и уткнулась в мягкий край лицом – глушить стоны и крики. А он таранил меня уже без остановки, не давая продохнуть ни секунды… все сильнее и быстрее… все глубже погружаясь в мягкую плоть…
– Ну же… я чувствую, что ты близко… давай, детка… кончи для меня…
Он приближался к финалу следом за мной, шаг в шаг… я чувствовала это по его интонациям, по тому, как судорожно он сжимал мои бедра, ударяя ими в свои… Но мне уже было все равно, я улетала в свою собственную нирвану, подгоняемая его шепотом, его приказами, его глухими, хриплыми стонами…
С очередным толчком наслаждение взорвалось, ударило в бедра безудержным, горячим фонтаном, и я впилась зубами в подушку, давя крик…
– Моя девочка… – услышала я сквозь собственное тяжелое дыхание, перед тем, как он в последний раз ворвался в меня, вышел и замер, вздрагивая и пульсируя мне на живот. – Моя маленькая… любимая девочка…
И пришлось давить уже рыдания.
Глава 23
Из общежития он вышел первым – разумеется после того, как у соседей все стихло и наступила глубокая ночь. Прихватил мою самую большую сумку с вещами, чтобы не так тяжело было тащить остальное.
Да. Мы осторожно, с оговорками, решили, что поскольку я теперь в должности «любимой девочки», будет очень неплохо, если я «временно» поживу у Знаменского.
– Заберу тебя, чтоб не дурила… – небрежно аргументировал он, не глядя мне в глаза. – А то иди знай, что ты еще натворишь, как только останешься наедине с этой твоей… Морозовой.
Сидя на кровати, он с интересом наблюдал, как я собираюсь – а собиралась я быстро, боялась, что передумает. Старалась лишнего не брать – иди знай, надолго ли у нас все это, и все равно получились две большие дорожные сумки и рюкзак с книгами.
– Наволочку не забудь, – серьезно напомнил он, – с девственной кровью.
Я выпучила на него глаза.
– Зачем?
– Как зачем?! На балконе вывешу – чтоб все видели, что я тебя невинной взял.
Определять его шутки я уже почти научилась, но тут среагировала не сразу – только когда он сам засмеялся.
– Нет, серьезно, сними наволочку – постираешь у меня. А то мало ли кто тут твое постельное белье обнюхивает…
Наконец, все было упаковано, вынесено и уложено во вместительный багажник машины Знаменского, поджидающей нас на парковке. Мы сели, и он с минуту помолчал, держа руки на руле.
– Знаешь, я никого еще вот так не увозил.
Я поежилась – перед глазами замаячил призрак бывшей.
– А как же…
– С Ольгой мы въехали в эту квартиру вместе, – объяснил он, включая зажигание. – Сразу после свадьбы… Она буквально вынудила меня ее купить…
– А ты не хотел?
Виктор поморщился, вглядываясь в темноту и выруливая с парковки.
– Я вообще-то дом хотел – в том же поселке, где половина моей семьи живет… Но Ольге такой расклад был не по нраву – она не желала жить за городом… слишком любила тусоваться... ходить на премьеры… резервировать столики в ресторанах… А там, в Соснах… иногда как занесет…
– Расскажи мне про себя, – неожиданно перебила его я. Я вдруг поняла, что совсем ничего не знаю о человеке, которого люблю так, как еще никого в жизни не любила - даже родителей. С которым только что занималась настоящим сексом и к которому фактически перебираюсь жить.
– Что тебя интересует?
– Ну… – я задумалась. Его прошлое для меня плотно ассоциировалось с бывшей женой, и мне хотелось узнать что-нибудь не имеющее к ней отношения. Но в голову лезли исключительно идиотские вопросы – навроде того, как он получился такой умный, и как заработал свой первый миллион.
Через пару минут неловкого молчания Виктор меня спас.
– Если хочешь я расскажу тебе, как приехал в Москву.
Я открыла рот.
– Ты что, не коренной москвич?!
Он хмыкнул….
– Похоже притворяюсь, да?
И мне рассказали невероятную и почти неправдоподобную историю про парнишку из зажиточной питерской семьи, которого к семнадцати годам настолько замучили кружками и дополнительными занятиями, что в один прекрасный день он сорвался, вытряхнул всю свою копилку, сел в поезд и уехал в Москву. Где у него никого не было. В самый разгар девяностых.
И настолько удачливым оказался этот парнишка, что ему посчастливилось не сгинуть в подворотнях, не замерзнуть зимой на улице, а устроиться в крупный банк – курьером.
Параллельно с основной работой, он запатентовал свой личный файрвол – один из первых, настроенных исключительно под современную банковскую систему – и почти сразу же продал его, за что получил довольно крупную по тем временам сумму.
А через год этот доморощенный гений уже служил в должности системного администратора – помог директору банка обнаружить пробой в системе безопасности компьютерных данных, в благодарность за что получил стипендию для обучения в Лондонский экономический университет. Куда он непременно поехал бы... если бы его не загребли в армию.
– А служили тогда в местах, о которых тебе лучше не знать, - будто отгоняя неприятные воспоминания, Знаменский поморщился и надолго замолчал.
А потом снова принялся рассказывать.
Отслужив положенные два года, он вернулся – растеряв все связи, растратив деньги, полученные за патент и все, что сумел заработать на бирже. Нужно было поддерживать семью, которая решила вслед за ним перебраться в Москву.
Молодому Знаменскому пришлось начинать все заново.
И он начал. А потом еще раз – когда серьезно заболел его друг и партнер по бизнесу, ради которого пришлось продать их первый совместный бизнес, чтобы оплатить тому лечение. И помочь его семье, когда ничего другое не помогло.
Учиться за границу Виктор поехал гораздо позже, чем рассчитывал – в целых двадцать шесть. Но поехал. За три года получил степень бакалавра, на которую обычно учатся пять лет, а модную и престижную степень MBA заканчивал уже заочно, вернувшись в Москву по приглашению на должность исполнительного директора «Неотека».
– Мне всегда везло… - задумчиво подытожил Знаменский. – Я как та кошка, на которых у меня жуткая аллергия. Что бы не случилось, после всех неприятностей, всегда падаю на лапы. Вот и сейчас…
