Но не прятаться же ему.
На мой «встречный вопрос» ответил невысокий, щупленький, лысоватый брюнет – подкравшись к Грачевой сзади, он по-хозяйски ущипнул ее за мягкое место.
– Ай! – вскрикнула Ритка, подскакивая и отбрасывая его руку. – Ты что, ненормальный?
Обескураженный, брюнетик на мгновение застыл в нерешительности, потом нахмурился.
– А в чем дело? Я не могу приласкать свою девушку на публике?
– Ты это называешь «приласкать»? Еще бы руку мне под юбку запустил, придурок!
Мужчина потемнел лицом и открыл было рот – явно для того, чтобы разразиться грозной тирадой – но Ритка сориентировалась и быстро схватила его под локоть, прилипая всей грудью.
– Тимурчик, познакомься, это моя университетская подруга… Катя Семенова… И она здесь потому что… – и Грачева взмахнула рукой, будто предлагая мне закончить предложение.
Я растерянно что-то замычала, чувствуя, что бледнею.
– Так, я ее с этим видел… – вспомнил вдруг «Тимурчик», охватив меня цепким, оценивающим взглядом. – Да, красавица? Ты же с генеральным от «Неотека» приехала? Или нет… не с генеральным… тому уже под восемьдесят…
– Извините… мне нужно… позвонить… – пролепетала я и сделала шаг назад, пытаясь отсрочить неминуемое. Вот ведь черт дернул Знаменского притащить меня на этот долбанный приме! Хотя сама тоже хороша… захотелось поблистать королевой, дура…
– А ты быстро нашла соотечественников, дорогая… – приветливо начал за моей спиной Знаменский и замолчал – то ли потому, что я уткнулась ему спиной в грудь, то ли потому, что он узнал в пышногрудой даме Грачеву.
На мгновение я закрыла глаза – до того жутко было наблюдать, как меняется выражение лица Ритки – с ошеломленно-остолбенелого на злобно-торжествующий.
– Здравствуйте… Виктор Алексеевич, – ухмыляясь, поприветствовала она человека, которого из мести хотела обвинить в домогательствах и на которого, похоже, что только что нашла охрененный рычаг давления.
– Здравствуй Рита, – с деланным спокойствием отозвался Знаменский, сжав мое плечо.
Грачевский кавалер недоуменно переводил взгляд с одного на другого.
– Вы знакомы?
– О, да… – процедила Ритка, скаля зубы. – Еще как… Господин Знаменский – мой преподаватель. И Катин.
Будто специально, музыка – итак негромкая – в это мгновение стихла, и все, кто хоть немного знал русский, услышал и понял компрометирующие слова.
– Это… неправда… – пролепетала я, озираясь и ловя на себе удивленные взгляды окружающих. – Мы не…
– Ну что ты дорогая… – Знаменский опомнился, обошел меня и встал рядом, покровительственно обняв за плечи. – Мы ведь именно поэтому забрали тебя из университета и будем на следующий год пытаться пристроить в другой.
Не дав мне ответить, он поднял мое лицо к себе за подбородок и поцеловал – прямо в губы. На виду у впавшей в ступор Грачевой.
– Дааа… – с удовольствием протянул. – Как здорово, что мы додумались перевести тебя, вместо того, чтобы скрываться и жить во лжи. И теперь я – спокойно, без угрызений совести – могу сделать то, что собирался сделать уже давно. Предложить тебе…
И, прежде чем я успела произнести хоть звук, он вытащил из кармана своего пиджака маленькую, бархатную коробочку густого бордового цвета. Подняв высоко над головой, будто привлекая к предмету внимание, торжественно закончил.
– …узаконить наши отношения.
На этот раз суть происходящего поняли практически все – а кто не понял, тому быстренько перевели и объяснили. Вокруг захлопали, загомонили – по-русски, по-английски, еще на каких-то незнакомых мне языках… Ко мне подскочила Майра, вероятно решившая, что с этой минуты она моя лучшая подруга, и кинулась обнимать. Со сцены кто-то поздравлял нас в микрофон, уже узнав «мистера Знаменского» и выяснив, что именно он будет сегодня официальным представителем и спикером многомиллионной компании-хоста…
У Грачевой был такой вид, будто она не могла решить – хлопаться ей в обморок или кидаться на меня с кулаками. Лицо ее все побелело, а скулы, наоборот – покраснели и заострились. Над декольте тяжело вздымалась грудь, к которой она прижимала руку с зажатым в ней ремешком от сумочки.
– Охренеть… – прошептала она наконец, обмякая в тонких руках своего хлюпика – будто вдруг смирилась с судьбой-злодейкой.
И только после этого постепенно и как-то заторможено до меня стало доходить.
Мне только что сделали предложение.
На публике.
Мой мужчина только что предложил мне…
– Катюш, прости, что так… неромантично… Ты выйдешь за меня? – открыв коробочку, Знаменский молча ждал. Толпа тоже молчала, каждый из наблюдателей, казалось, затаил дыхание, ожидая от меня ответа.
Я подняла на него глаза, внезапно морщась – до того болезненно сжался в горле комок.
Зачем ты купил это кольцо? – хотела спросить я. Чтобы подстраховаться на случай такой вот Грачевой? Чтобы снова всех переиграть? Чтобы опять сделать меня своей марионеткой? А потом что? Получишь свои инвестиции, обезопасишь положение, а это фальшивое кольцо в помойку, да?
А я? Ведь мне и в самом деле придется теперь менять университет… Или не придется – настолько ты велик и «звезден», чтобы для университета это имело значение...
В любом случае… как мне жить, когда завтра ты скажешь мне, что все это было не по-настоящему? Что ты устроил представление, чтобы не выглядеть в глазах инвесторов распутником, растлевающим молодежь? Чтобы очаровать их ярким, запоминающимся поступком?
– Пожалуйста… – попросил он, вкладывая в это слово гораздо больше смысла, чем могли подумать окружающие.
– Да, – ответила я, улыбаясь сквозь слезы, которые все должны были принять за счастливые. – Я выйду за тебя.
***
– Шикарное кольцо… – в который раз восхитилась Майра. – Выглядит минимум на карат…
Я слабо улыбнулась. Общаться с ней было просто – английский с индийским акцентом звучит четко и ровно, да и выражалась девушка короткими, простыми фразами, будто сама только недавно выучила язык. Стараясь отвлечь себя от щемящей тоски, я старательно прислушивалась ко всему, о чем говорили вокруг. Свободное общение – хоть какая-то польза от всего этого кошмара.
Присоединившись к беседе, еще одна русская – молодая жена кого-то из гостей-англичан – громко фыркнула.
– Карат… Да тут минимум три, – и по-русски продолжила вполголоса. – Ишь, как он на тебя смотрит…
Я вздрогнула и невольно подняла глаза на Знаменского, листающего разложенную перед ним распечатку доклада. И успела заметить, прежде, чем он отвел взгляд – да, действительно, смотрит. Пристально – жестко даже. Наверняка пытается понять, не собираюсь ли я сбежать.
Нет, я не собиралась. Ни сбегать, ни бросать его. Уже знала, что это бесполезно – догонит и вернет, манипулятор чертов...
