Глотая подобравшийся к горлу комок, я приблизилась к двери и попыталась ее толкнуть – но та была заперта. Даже не заперта – такое ощущение, что ее подпирало что-то изнутри.
– Ну-ка… давай вытащим твою затычечку… Отлииично… А теперь Ритусик, поднимай свою аппетитную, красную попку повыше… - прохрипел мужчина, что-то двигая, будто стулом возил по полу. – А сама нагнись пониже… О так…
Дальше до меня донеслись вполне отчетливые шлепки плоти о плоть, мужские стоны и женское болезненное мычание.
Пошатываясь и сжимая в руках сумочку, я медленно побрела обратно по коридору. Но не успела пройти и десяти шагов, как кое-что осознала.
Какая бы Грачева не была гадина, благодаря ей любимый мужчина сделал мне сегодня предложение, а может даже и ребенка. Теперь же Грачеву трахают в задницу в мужском туалете, подперев стулом дверь. Предварительно по-настоящему, до боли отхлестав ремнем.
Сказать, что мне это не понравилось, значило ничего не сказать.
***
Всю оставшуюся конференцию Грачева вела себя настолько отвратительно, что убила во мне всякое желание пожалеть ее и, быть может, как-то помочь. Она сверлила меня ненавидящим взглядом, рассказывала про меня гадости и, владея английским на уровне, до которого мне было еще пилить и пилить, выставляла дурой при каждом удобном случае.
В конце концов мне это надоело, и в последний день конференции я решила остаться в гостинице. Все равно кто-то должен был собрать вещи перед завтрашним вылетом домой. Да и насладиться прекрасным номером не мешало – вон, джакузи до сих пор не опробовано.
Нехотя, Знаменский согласился оставить меня, и я провела свой последний день в Лондоне валяясь в ванне и названивая всем своим родственникам подряд. Сообщала о своей помолвке, выслушивала не особо горячие поздравления, и под конец пришла к выводу, что, кажется, мне не поверили.
– И квартира у него в Москве, и дом собирается купить… да еще и преподаватель, от которого все в универе прям тащатся. Катюха, тебе просто сказочно повезло… – язвила мать, и я слышала, как за ее спиной тихо заливается со смеху младший брат, Сашка.
Я не стала сердиться. Посмотрим, что они скажут, когда я пришлю им приглашение на свадьбу.
Знаменский тоже отзвонился родным – торопясь укрепить мою веру в то, что наша помолвка самая что ни на есть настоящая. Хоть я ему еще тогда, на балконе поверила – не станет мужчина пренебрегать противозачаточным, если не готов к женитьбе.
Мои новые родственники отреагировали на новость по-разному.
От Артема минут десять, кроме как «офигеть» и «ну ты даешь, братан» было ничего не добиться. Причем, мы до конца так и не поняли, рад он нашему решению или нет.
Маман пропыхтела в телефон нечто недовольно-возмущенное, потом потребовала «к трубочке» меня. Знаменский уже готов был грубо отказать, но я, поддавшись внезапному импульсу, выхватила у него из рук мобильник.
Минут десять меня пытали – выспрашивали все, начиная от моих планов на будущее и заканчивая здоровьем с родословной. Я рассказала все честно, утаив разве что алкоголизм – все-таки мать начала пить уже после моего рождения, так что если на ком и отразится, то на брате, но никак ни на моем потомстве. Потом пришлось уйти в другую комнату – иначе от следующих вопросов мой жених бы точно взбесился и снова разругался с матерью.
– И как у вас так получилось, а? – ехидно допытывалась мадам Знаменская. – Он ведь еще под Новый Год тебя знать не знал, ведать не ведовал... А тут хлоп! И замуж.
– Приворожила я его… … – вздохнула я. – Вот прям на лекции и приворожила… Потом еще и в кабинет повадилась шастать – то помочь по предмету надо, то перезачет, то еще что… А на десятый раз ваш сын мне и говорит – выходи-ка за меня замуж, Семёнова – все равно ты у меня перед глазами мелькаешь… Хоть какая-то польза от тебя будет.
Вдруг вспомнив про секту, в которую мадам Знаменская, по своей наивности и доверчивости чуть не угодила, я в ужасе замолчала. Если она верит в инопланетян и гипноз по телевизору, то про привороты с ней шутить точно нельзя.
После почти минутной паузы на том конце связи надменно хмыкнули.
– А хорошему ты у моего сына ничему не могла научиться? От его идиотского сарказма не знаешь, куда деваться, теперь еще ты ему будешь подвякивать... – она еще немного помолчала и добавила. – Но оладьи мне твои понравились. Дашь моей кухарке рецепт, и я позволю Виктору совершить эту глупую ошибку. Однако, учти, девочка – я сама составлю ваш брачный договор!
В общем, с родственниками мы более-менее разобрались, свадьбу наметили на конец июля.
Оставалось одно – университет.
Нет, не деканат с ректором – это Виктор возьмет на себя, сделав все от него зависящее, чтобы ни мне, ни ему не пришлось никуда уходить и ничего менять.
А вот как преподнести все это сокурсникам – так, чтобы не выглядеть в их глазах тем, кого обычно представляют, когда слышат о нищей студентке, охомутавшей богатого дядю на двадцать лет старше ее, это уже была моя задача.
И начинать решать ее нужно было прямо сейчас, пустив правильные, а не искаженные сплетнями и враками слухи.
Отряхнув руку от пены, я потянулась к мобильнику, пристроенному на кромке ванны, вздохнула и набрала сохраненный в контактах, хорошо знакомый номер.
Долгие гудки.
– Привет, Юль!
– О… какие люди… Ну, привет, дорогая!
Мои брови невольно поползли вверх. Если чего-то я и не ожидала, так это радостных интонаций в голосе своей бывшей подруги при звуках моего голоса.
Изумление, вероятно, отразилось в наступившей после приветствия паузе, потому что Морозова рассмеялась.
– Что? Удивлена, что я вообще ответила на твой звонок?
– Да, – честно призналась я.
Юлька пошуршала телефоном и вдруг, без всякого предупреждения, мне в ухо заорал Влад Гончаров.
– Здорово, принцесса!
Я дернулась и чуть не уронила в воду телефон. Перехватила его получше и поправила свою отвисшую челюсть. Девять утра. Мажор Гончаров отвечает на Юлькину мобилу в девять, блин, часов утра.
– Влад?!.. Что ты там делаешь?.. Вы что… – я в неверии покрутила головой, – вы там… вместе?
Он заржал.
– Представь себе! И до сих пор еще не убили друг друга.
Юлька забрала у него свой телефон, куда-то ушла, хлопнула дверью и зашептала.
– Семёнова… я даже не знаю, в какое место тебя поцеловать… Если бы не ты… я бы уже помирилась с этим кретином Ложкиным…
Я, как могла, постаралась справиться с изумлением, слушая ее невероятный, немного сумбурный рассказ.
Как оказалось, взаимная неприязнь моих одногруппников скрывала под собой нечто большее. После моего отъезда из общаги это «большее» тлело на медленном огне еще несколько дней, пока не вылилось в грандиозный скандал с метанием друг в друга предметов и догонялками по всему общежитию. Завершилось все, как в каком-нибудь итальянском фильме – жарким сексом на последнем этаже общаги, в бойлерной. И вот уже как неделю Юлька считалась официальной девушкой Влада Гончарова, обаятельного засранца и наследника крупной адвокатской империи.
