– Долг, пожалуй, подождет до ночи, а вот домой заберу…
– Объявляю вас мужем и женой! – произнесла работница ЗАГСа с апломбом вершителя судеб, все еще более неистово захлопали и загомонили, поздравляя нас, а я так и не успела спросить, что мой жених… вернее, уже муж имел в виду.
***
Усадьба, которую мы сняли для банкета, была немного меньше той, в которой проживали его мать с братом, и стояла на окраине коттеджного поселка, у самого леса.
Я была здесь всего два раза – первый, когда заказывали дом, второй совсем недавно – когда Виктор вдруг решил принять участие в планировании свадьбы. Привез меня вместе с фотографом чтобы заранее определить самые живописные места, а сам долго толковал о чем-то с хозяином. Мне так и не сказал, о чем, и я решила, что торговался, сбивал цену за аренду – оттого и неудобно было про это рассказывать.
За красивым забором из декоративной березы, под двумя раскидистыми дубами прятались постройки – основной дом – стильный, современный бунгало, гараж на три машины и маленькая будка перед закрытым на зиму бассейном.
Здесь, в тенистом царстве природы было не так жарко, как в городе, и наверняка, в почти лесной прохладе мою усталость как рукой снимет – пусть Знаменский и не выполнил своего обещания, не отвез домой.
Хотя, как он мог – укорила я себя. Ради прихоти беременной невесты отменять свадьбу, на которую потрачены сотни тысяч? Бред.
Длинной вереницей машины въехали в раздвинувшиеся автоматически ворота и запарковались напротив гаражей – каждая в свою, размеченную на асфальте ячейку. Фотографироваться начинали только через час, но мне было невтерпеж погулять по густому цветущему саду, который начинался сразу же за гаражами и огибал усадьбу по периметру.
– Пойдем… – в который раз угадав мои мысли, Знаменский взял меня за руку и повел прочь от толпы притихших, ошалевших от такой роскоши гостей. О них позаботится распорядитель.
По извилистой, выложенной камнем дорожке мы спустились в сад. Узкая и длинная юбка со шлейфом мешала ходить, и я подобрала ее, навесив на руку и заголив ноги до колен. Виктор скосил глаза.
– Задери повыше и твое второе пожелание тоже будет выполнено.
Не понимая, о чем он, я подняла на него глаза.
– Какое еще «второе пожелание»?
– Ну ты же мне сказала – хочешь, чтобы я отвез тебя домой и выполнил свой супружеский долг. Первое я выполнил.
Продравшись сквозь разросшиеся кусты сирени, мы вышли к беседке на склоне, с которой открывался вид на ленивую, мелководную речку, утопающую в ивах. Пахло ирисом и почему-то медом – наверное, недалеко была пасека.
Содрав мешающую поросль вьюнка, Знаменский пригласил меня внутрь.
Я вошла, все еще пытаясь сообразить, о чем он.
И тут вдруг до меня дошло. Его желание продать квартиру, переехать подальше от городского шума и пыли, его недавние переговоры с хозяином… все переплелось в простую и изящную мозаику. Все стало на свои места.
– Ты… ты…
Не смея продолжить, я ждала, что он поможет мне, подтвердит мою догадку – чтоб уж совсем дурой не выглядеть, если я ошиблась. Но он лишь улыбался кончиками рта и ждал.
– Ты купил этот дом… – прошептала я.
И только тогда он кивнул.
– А квартира? Продал?
– Нет. Надо иметь пути к отступлению, если ты через год завоешь здесь от скуки. Пока буду сдавать.
– Одуреть… – чувствуя, что мне надо сесть, я так и сделала – опустилась на резную лавочку, огибающую изнутри беседку.
Он купил ее! Купил эту прекрасную усадьбу – здесь в лесном раю, в котором хочется прожить каждую минуту каждого дня…
Я представила нашу дочь – как она весело плещется летом в бассейне, а зимой катается вот с этого самого склона на санках. И почувствовала, что сейчас снова расплачусь. Машинально прижала руку к животу, как никогда желая уже почувствовать то самое, долгожданное «шевеление бабочки»…
– Все в порядке? – Знаменский тут же подсел рядом, накрыв мою руку своей.
Вместо ответа я уткнулась ему в шею.
– Я тебя люблю. И мелкая тоже.
– Мелкая? – рука, гладящая меня вниз-вверх по спине, замерла.
– Наша дочь, – пояснила я.
Виктор слегка отодвинулся.
– Почему ты решила, что это будет непременно дочь? УЗИ ведь еще не было.
Я пожала плечами.
– У нас по женской линии всегда первые девочки. До десятого колена.
Знаменский недовольно поморщился.
– То есть вазами в меня будут кидаться уже две женщины?
– Обязательно, – улыбнулась я. – Придется накупить китайских подделок.
Он поразмышлял надо этим и снова обнял меня.
– Ничего, ремень повешу на видном месте. А выйдешь на учебу, найму ей строгую, очкастую гувернантку.
Да, подумала я. Найми. А заодно и мне найми – чтоб я никогда больше не устраивала тебе скандалов, не истерила, не срывала обиду за свое безрадостное детство, за то, как живет моя семья. Чтобы, наконец, поверила, что все это не сон. И чтоб доросла до тебя. Когда-нибудь.
– Я тоже, – сказал он вдруг.
Я подняла голову.
– Что тоже?
– Тоже тебя люблю.
И меня вдруг прошибло – он ведь в первый раз мне это говорит! Вот она – «точная формулировка»! Глаза мои заблестели, сердце предупреждающе забилось…
– Не реветь! – строго приказал Знаменский. – У нас еще фотография впереди.
И я не стала. Потому что поводов реветь больше не было – разве что от счастья. Но от счастья ведь можно и улыбнуться.
– Умница, – похвалил меня мой муж.
А потом взял за руку и повел в дом. Наш дом.
Конец!
