– Вот и ты! – Незнакомец криво улыбнулся Фостер. – Я бы узнал тебя везде. Черт, она говорила, что волосы земляничного цвета, и не обманула. Чего не скажешь о фотографиях.
– Что? – Фостер слегка оттолкнула Тейта в сторону, вставая рядом с ним в дверях.
– Твои волосы. Они и впрямь земляничного цвета. Как и описывала мисс Кора. Кстати, где она?
– Постойте. – Фостер сунула нож в задний карман брюк и сложила руки на груди. – Кто вы такой?
– Финн, – ответил Тейт.
– Дружище!
Тейт и Финн одновременно подались вперед, обмениваясь хлопками ладоней, а потом и вовсе чуть ли не обнялись.
– Нет, нет, нет. Так дело не пойдет. «Дружище» еще не повод становиться лучшими друзьями. Ты даже не знаешь его имени, – сказал Фостер, кивая на Тейта.
– Похоже, ты не понимаешь всю силу смачного «дружище». – Финн подмигнул.
– Кстати, я Тейт, – добавил Тейт. Впервые после бури он выглядел по-настоящему расслабленным.
Фостер фыркнула.
– Что ты здесь делаешь, Финн?
– Я здесь работаю. – Финн просунул большие пальцы в петли на поясе перепачканных травой джинсов. – Просто шел мимо, выгуливал своих девочек, осматривал поля, когда увидел пикап на подъездной дорожке. Решил, что вы с мисс Корой наконец-то решили заселиться. Дай, думаю, зайду, поздороваюсь.
– Ты здесь работаешь? Давно? Тебя наняла Кора? – Фостер сыпала вопросами, и ее тон становился все более требовательным.
– Эй, потише. А то тебя удар хватит. – Тейт встал между ними и одними губами произнес «расслабься», подавая сигнал к передышке. – Финн, ты как насчет того, чтобы перекусить?
Слегка изогнутые брови Финна взлетели вверх при упоминании еды.
– Я всегда за.
Фостер коротко выдохнула сквозь сжатые зубы, когда Тейт и Финн снова принялись похлопывать друг друга, сливаясь в дружеских объятиях.
– Мы с Фостер как раз собирались приготовить завтрак. Заходи, присоединяйся к нам. По крайней мере, допрос пройдет с пользой.
– Никогда не отказываюсь от бесплатного угощения.
Фостер уже приготовилась выдать хлесткую оскорбительную остроту, когда Тейт перехватил ее взгляд. В его больших, по-щенячьи милых, голубых глазах читалась детская мольба: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь Финну прийти к нам поиграть». Фостер вздохнула. Ей, может, и не нужны друзья, тем более что одна лишь мысль о них вызывает у нее чесотку, но Тейт скроен явно не из той же ледяной ткани одиночки. Он скорее из материи пастельных тонов, мягкой и пушистой, с принтом в виде слоников.
Фостер убедилась, что засов надежно задвинут, и последовала за парнями на кухню.
– Ты купил яиц, когда ездил в магазин? – спросила она и сама удивилась, услышав собственный голос, приятный и чуть ли не счастливый, словно это был обычный день в обычной жизни, а не прелюдия к ужасному, уродливому, фриказоидному кошмару, которому суждено стать ее новой реальностью.
– Если не купил, мы можем сходить на задний двор и принести оттуда. В любом случае лучше, когда они прямо из курятника. Никаких пестицидов, генномодицифированной кукурузы, ничего из этого дерьма. Простые, крапчатые яйца, как и задумано природой.
– Здесь есть куры? У нас есть куры? – Тейт закружил по кухне с таким энтузиазмом, что Фостер побоялась, как бы он не взлетел. Здоровый лоб, качок, а ведет себя, как ребенок.
– А еще свинья, две кошки, один ослик, три козы, корова, овца и пара лошадей.
– Целый зоопарк, – проворчала Фостер, обшаривая шкафы в поисках кастрюль и сковородок.
– Да, еще утка и гусь. Я упоминал о них? Иногда я кого-то упускаю, если не называю по именам.
– Потому что это зоопарк, – повторила она, вытаскивая сковороду и ставя ее на плиту.
– Лошади? – задумчиво произнес Тейт, выставляя перед Финном пакет апельсинового сока и стаканы. – О боже, как я люблю лошадей.
– Если пойдешь на пастбище, – Финн указал на окно над кухонной раковиной, – просто принеси им немного моркови, и они тебя сразу полюбят.
– Мой дедушка разводил скакунов у себя на ранчо. Какой они породы?
– Это не лошади, – заметила Фостер, выглядывая из окна и всматриваясь в поле, где паслась пара почти одинаковых, серых в яблоках, богатырей. – Это динозавры. Огромные, волосатые динозавры.
– Держу пари, это першероны.
Фостер вздрогнула. Лошади представлялись ей гигантскими автомобилями, наделенными собственным разумом, а уж першероны и вовсе казались монстрами-грузовиками. Кому взбредет в голову водить машину, которая себе на уме?
– Они самые. – Тейт не сдержал восхищенного вздоха, любуясь из окна лошадьми. – Мне не терпится пойти к ним. Я никогда близко не подходил к таким тяжеловозам. Они смирные? – спросил он и рассеянно ткнул коробку с яйцами в живот Фостер, скользнув в кухонный уголок.
– О, да. И очень ласковые, – сказал Финн.
– Э-э, прошу прощения. Что именно я должна с ними делать?
Тейт пожал плечами.
– Мы съедим их в любом виде, как ты приготовишь.
Фостер не удержалась без издевки.
– Мне очень жаль. Должно быть, я неправильно тебя поняла.
– О-хо-хо. – Финн подпер небритый подбородок костяшками пальцев. – Вот беда-то.
– Да, я просто оставлю их здесь. Хочешь яиц – приготовь сам.
– Нет, постой. Я не имел в виду, что, раз ты женщина – тебе и…
Фостер уперла руки в боки, ожидая, пока он закончит свою мысль.
– Я… я в том смысле… – пролепетал Тейт, – что ты должна готовить, потому что…
Фостер стиснула зубы так сильно, что они едва не треснули.
– Я просто… – Тейт перевел взгляд на Финна, но тот лишь ответил ему глуповатой кривой усмешкой. – Пожалуй, приготовлю нам яичницу.
– Думаю, это к лучшему, – сказала Фостер.
– Ты так похожа на мисс Кору. – Финн одобрительно хохотнул.
Тоска обручем стянула грудь, и вместо вздоха у Фостер вырвался лишь сдавленный писк.
– Она умерла. – Фостер оцепенело опустилась на стул напротив Финна. – Сердце. Она… э-э… она умерла. Ты – первый, кому я об этом рассказываю. Самый первый. Оказалось, не так трудно. Как будто пластырь сорвала.
– Фостер. – Финн медленно потянулся к ней через стол и накрыл ее руку ладонью. – Мне очень жаль. – Его коричневая кожа на фоне ее бледных, веснушчатых рук напомнила ей о Коре.
Она отдернула руки и, сжав их в кулаки, уронила на колени.
– Я в порядке. Правда. – Никогда еще она так не старалась выдавить улыбку. – Но все равно спасибо. Мне это важно.
Тейт сжал ее плечо, пододвигая к ней дымящуюся тарелку с омлетом. В его глазах блестели слезы. Вот опять. Эта связь, эта тяга, которая толкала ее к тому, чтобы встать, уткнуться лицом ему в грудь и сказать, что она теряет веру в то, что на этот раз все сложится к лучшему. Что на самом деле она начинает сомневаться в том, что справится со всем в одиночку. Что, возможно, она уже исчерпала выделенную судьбой квоту на близких и любящих людей, и все они остались в прошлом.
