– В этом что-то есть, – сказала Фостер.
– Эй, кажется, я понял! – воскликнул Тейт.
Тейт вскочил с коробок, хватая все еще порхающий листок, пока Фостер следила за ним взглядом.
– Проверяй. 1821-й – год, когда Миссури стал штатом! И именно там я родился, – сказал Тейт.
– Откуда такие познания?
Красивое лицо Тейта расплылось в широкой мальчишеской улыбке.
– Государственное образование, Земляничка.
Фостер нахмурилась и втянула в себя воздух. Земляничка? Никто меня так не называет, только Кора!
– А ты где родилась?
– А, что?
Он выпятил подбородок и сердито выдохнул.
– Где. Ты. Родилась. В смысле, в каком штате?
– Калифорния.
– А в каком году она стала штатом?
Фостер затруднялась с ответом. И почему эти даты так вдалбливали в школе, что даже Тейт запомнил? Разве не полезнее знать, как выращивать собственную еду, заполнять налоговые декларации или поменять колесо?
Тейт кивнул на открытый лэптоп на столе Коры.
– Ладно, – буркнула она. – Я погуглю. – Ее пальцы заскользили по клавиатуре, и, вполне предсказуемо, в ответ на запрос: «В каком году Калифорния стала штатом?» поисковик выдал число «1850». – Черт! Ты прав.
– Погугли остальные даты! – Тейт вытянул шею, заглядывая ей через плечо. – Я думаю, что мы на пути к разгадке, Фостер, но нам нужно найти других ребят и сделать это как можно быстрее.
– Конечно, мы этим и занимаемся. Кора оставила нам метки, и мы по ним идем. Мы можем им помочь, – сказала Фостер с напускной уверенностью. – Мы обязательно поможем. Должны помочь. Больше некому. В конце концов, – она бросила в его сторону дерзкую улыбку, – мы – спасатели Планеты.
12
ЕВА
Ева улыбнулась, подходя к Марку, который сидел на залитом солнцем пляже, закатав до колена широкие льняные брюки и погрузив ступни в воду и песок. Он был без рубашки, и длинные темные волосы свободно развевались у его широких плеч. Марк уже давно был взрослым мужчиной, но когда Ева смотрела на него, особенно если они были на пляже, она видела милого, впечатлительного мальчика, каким помнила его с детства.
– Я так и думала, что найду тебя здесь.
Он даже не взглянул на нее, лишь похлопал по песку рядом с собой, приглашая присесть.
– На этом острове довольно легко найти любого из нас, и это не случайно – как все мы знаем.
Ева устроилась рядом с ним, осторожно скрестив ноги, чтобы даже пальцами ног не коснуться соленой воды.
– Ты так и не полюбила океан? – Тоном легким и дразнящим он повторил их семейную шутку. Если они бывали в центре страны – как совсем недавно, – Марк донимал их вопросом: «Мы еще надолго здесь?», намекая на то, что пора возвращаться на побережье. Это напоминало нытье, которым он, еще ребенком, изводил отца, когда тот увозил его с острова. Ева, разумеется, была полной противоположностью и чувствовала себя по-настоящему умиротворенной, только когда ее окружали бесконечные мили свободной от океана земли.
– Никогда его не любила. И никогда не полюблю, – твердо сказала Ева. – Ты – единственная вода, которая мне по душе.
Как будто рассердившись на ее заявление, блуждающая волна подкатила слишком близко к ее ногам. Быстрым, легким движением руки Марк угомонил свою стихию, отправляя ее назад.
– Так лучше? – спросил он.
– Конечно. И спасибо.
– Конечно. И пожалуйста. – Марк вздохнул, отдыхая взглядом на бирюзовых волнах. – Где он?
– В своей лаборатории, смотрит в пустоту, как обычно. Матфею не удалось отследить платежи по кредиткам кого-нибудь из детей? – спросила Ева, заранее зная ответ. Если бы братья нашли хоть одну зацепку, она бы первой об этом узнала.
– Ничего. Родители мальчика погибли на стадионе. Он числится пропавшим без вести, и его считают мертвым, как и пару десятков других подростков. Они по глупости побежали к своим машинам, а не в школу, где оборудовано специальное убежище на случай катастрофы. Одна из воронок засосала автомобили, а потом выплюнула, и они взорвались, что затруднило идентификацию останков. – Марк покачал головой. – Идиоты эти подростки.
– Но ты уверен, что это он был с Фостер в том пикапе, да?
– Абсолютно. – Марк подобрал разбитую морскую раковину и швырнул ее в волны. – Меня так бесит, что никто из нас не удосужился запомнить номер этого чертова пикапа.
– Эй, не казни себя. Вы бы поймали их, если бы они не вызвали еще один смерч. И никто из нас – даже отец – не мог предположить, что у них так скоро и с такой силой проявится власть над воздухом.
– Насколько он плох сегодня?
Ева прикусила нижнюю губу, прежде чем односложно ответить:
– Плох.
– Черт, прости меня, Ева. Я могу что-то сделать?
– Найди тех ребят. Он так же одержим ими, как и моими кристаллами. А я возьму на себя отца.
– Ему с каждым днем все хуже и хуже. Мы все это видим, – сказал Марк. – Ты никак не можешь его остановить? Отучить его, что ли?
– Думаешь, я не пыталась? – огрызнулась она. Он поморщился от ее резкого тона, и она тут же раскаялась. Еще не хватало, чтобы братья боялись меня так же, как они боятся отца. Она мягко коснулась его руки. – Эй, прости меня, я не хотела. Сама не знаю, что на меня нашло.
Марк посмотрел ей в глаза. Уже не в первый раз Ева подумала о том, как же красив ее сильный, одаренный брат. Если бы только его не терзали эти видения…
– Ева?
– О, извини. Ты что-то сказал?
– Я сказал, что, может, стоило бы устроить ему передоз?
Ева в ужасе уставилась на Марка, прижав палец к губам, чтобы заставить его замолчать, и быстро огляделась по сторонам. Только пальмы и трава. Некогда зеленые, тщательно ухоженные лужайки за последние десять лет превратились в неопрятные заросли сорняков. Как и все на их острове – то, что прежде радовало глаз своей красотой и очарованием, теперь выглядело диким и заброшенным. Всегда осторожная, Ева закрыла глаза, уперлась ладонями в песок, и сосредоточилась, потянувшись к земле, прислушиваясь к траве, покачиваясь и наблюдая вместе с пальмами…
Она открыла глаза и придвинулась ближе к Марку, понизив голос до шепота.
– Ты не должен говорить такое.
– Я устал скрывать свои чувства, Ева. – Волны вторили настроению Марка, беспорядочно громоздились и пенились вокруг его лодыжек.
– Это не поможет, если до его ушей долетят твои слова.
– Но его здесь нет. Он там, в доме, возится со своим лабораторным оборудованием, и все впустую, потому что этот гребаный наркоман одержим только следующей дозой. Поэтому я повторю: может, тебе стоит устроить ему передоз?
