Зато вспоминалось другое: в центре города было несколько десятков метров стены старинного монастыря. Храм и хозяйственные постройки разрушили в советское время коммунисты, а это сооружение устояло. Еще из крупных и древних зданий имелся собор Святого Николая в самом центре города. В принципе, он в качестве убежища использоваться мог, особенно если «крепостным» удалось раскопать ходы в какие-нибудь старые катакомбы, которых в городе не быть не могло.
Раньше даже болтали, что от центра города под рекой проходит подземный туннель до церкви Преображения в совхозе имени Воровского, который до революции был загородной дачей того самого женского монастыря.
– Собор есть большой в центре города, – ответил он не очень уверенно. – Его укрепить можно. А так – не знаю даже.
– Понял, – пробулькала рация.
Азат подумал, что старик сейчас наверняка сидит над картами и продумывает варианты дальнейших действий. Правильно, планирование – наше все. Башкир усмехнулся, проверил чистоту ствола, в очередной раз пропустив через него тряпку, после чего принялся собирать автомат.
– Как с фоном? – спросил лейтенант у Баранова, которому снова досталось ехать в гнезде пулеметчика.
Теперь тот, правда, больше по сторонам смотрел да видами восхищался, хоть на вкус Азата ничего особо выдающегося в осеннем пейзаже не было. Услышав вопрос командира, боец посмотрел на экран радиометра и ответил:
– Норма.
Стоило им миновать Кузкей и отъехать километров на пять в сторону Мензелинска, как фон стал очень быстро снижаться. Бойцы «Булата» сперва даже не поверили, они не думали, что на всей Земле найдется хоть одно место, где дозиметр не будет раздражать слух своим треском. Ершов предположил, что они покинули зону радиоактивного следа, и это объяснение всех устроило.
– Как думаете, выжили там? – нарушил Шмель молчание и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я вот что подумал, если тут мелкие города уцелели, может, и со стариками моими в Тарноге все в порядке?
– А это где? – спросил Азат, надевая на автомат крышку ствольной коробки. – Название-то странное какое.
– Вологодская область, – ответил за своего бойца лейтенант. – А название не более странное, чем Белебей. Полковник тоже откуда-то оттуда родом.
– Хоть кто-то да выжил, – пожал плечами Ершов. – Маленькие города наверняка не бомбили, смысла-то в этом? Другое дело, что там с цивилизацией. Даже если свет с отоплением будут, лекарств никто в аптеки не завезет. Мяса и хлеба тоже – что сами вырастили, то и ешьте. Раковых больных больше станет, а их ведь тоже в областные центры не отправишь, уж те-то точно все в руинах.
– Я вот давно спросить хотел, Ерш, откуда ты умный такой в армии взялся? – задал Шмель вопрос, прищурив глаза.
– Сам же знаешь, что со второго курса университета вылетел, – ответил тот, усмехнувшись. – Год в Бауманке отучился, на втором забил, а в академический отпуск справку сделать не успел. И вот я здесь.
– Ага, а то мог бы сейчас в московском метро сидеть, – пошутил Азат и вдруг задумался. – А что, там-то люди тоже наверняка выжили.
– На дорогу смотрите лучше, чем обсуждать хрен знает что, – заметил лейтенант.
На какое-то время они замолчали. Двигатель «УАЗа» продолжал мерно рокотать. Дорога была немного лучше, чем раньше – видимо, здесь асфальт поменяли перед Войной, за окном уже давно стало совсем светло, и постепенно башкир понял, что ему нравится эта поездка.
Пока едешь – хорошо. Все, что нужно делать, это сидеть и смотреть за происходящим снаружи. Вот даже автомат почистил спокойно. Но вечно пребывать в пути не получится, тем более что стрелка топлива уже показывает меньше четверти бака.
А как только остановишься, навалятся проблемы, которые придется решать. Черт его знает, что происходит там, куда они направляются? Мензелинск, остроги какие-то, крепость…
Правда, судя по находкам, имелось у «крепостных» и неплохое оружие, и хрюшек они выращивали и даже пшеницу – лепешки оказались именно из этого вида зерна. Азат, который хлеба нормального не ел уже лет пятнадцать, чуть язык не проглотил от удивления.
Дорога нырнула вниз, и Шмель стал притормаживать, чтобы «УАЗ» не разгонялся слишком сильно. Небольшая плотина, перегораживающая водоем, оказалась во вполне удовлетворительном состоянии, хоть дорожное покрытие на ней в некоторых местах и слезло, обнажая голый бетон.
Миновав пруд с черной водой, они опять поехали в гору, но стоило им взобраться на вершину холма и преодолеть еще пару десятков метров, как дорога вновь пошла вниз.
Шмель тихо матерился сквозь зубы, но мелькнувший в стороне указатель с названием города явно прибавил ему уверенности. Неуютно он себя чувствовал, что ли, после перерыва в водительском стаже в двадцать лет?
– В том журнале, что мы в кабинете нашли, я читал про Мензелинск. Там написано, что в первые дни после Войны оттуда какая-то трансляция шла, – вспомнил башкир. – Кто-то называл себя президентом, приказывал собраться и получить направления на работы. А потом началась стрельба прямо в эфире и больше ничего не было.
– Ага, думаю, в первые недели после Войны таких президентов целая куча выискалась, – заметил Ершов. – Да и потом, честно говоря, тоже. Тут, как и у нас, каждый дурак по-своему с ума сходил.
– Кто президент, кто халиф, кто красный комиссар, а кто – господь бог, – согласился лейтенант.
– Как думаете, а это чисто наши заморочки или на Западе так же? – вдруг задумался Азат. – Ну, у нас же сами знаете, за сто лет три власти сменились, и дураков всегда хватало. А как у них там?
– Да то же самое, – уверенно проговорил Ершов.
– Это почему? – Лейтенант тоже заинтересовался. Похоже, что ему, как и Азату, до этого не приходила в голову такая простая мысль.
Нет, конечно, все были уверены, что и другие города выжили. Но возможности выбраться из Челнов не было, так что воспринималось все, происходящее за пределами Автограда, чуть ли не как на другой планете. В большинстве своем люди из переходов-то за все двадцать лет ни разу не выходили. Ну и чего говорить, если от «домиков» до «Энергетика» полтора часа дороги всего, и то попробуй добраться, какие тут другие города….
– У них все то же самое, – ответил боец. – То же расслоение в обществе. Что в Америке, что в Германии, что во Франции и в других странах. Вон, в Штатах южных белые с флагами Конфедерации и пикапами, а где-то и негры. В Германии еще за семьдесят лет до Войны в фуражках с черепами и с «сюрикенами» на рукавах ходили – думаешь, не будет таких, что вспомнят об этом? Да и мигрантов из мусульманских стран тоже немало, едва ли не больше, чем у нас…
Возможно, Ершов и дальше продолжил бы высказывать свою точку зрения, но увидел на заправке по правую сторону от дороги баннер. На нескольких сшитых между собой простынях было написано: «Вы въезжаете на территорию Мензелинского острога. Во избежание происшествий свяжитесь с нами по первому каналу и обозначьте цели».
