– Да, не нашли ничего, – подтвердил здоровяк. – Ни в типографии, ни в администрации здешней. Хотя в мэрии вообще ничего найти нельзя было, она сгорела, там только коробка и осталась. Знаем лишь, что в СИЗО местном бунт был.
– Мы когда в Калмии останавливались, я дневник нашел, – сказал башкир. – Там написано, что из Мензелинска передача шла, местный глава администрации объявил себя президентом, а район – суверенной территорией. А потом еще стрельба была, и прямо во время вещания кто-то в студию ворвался.
– Ну, значит, допрезидентствовались, – пожал плечами Дмитрий. – Мы приехали, заняли эти дома, удобно расположены, очень плотно. Построили стену, разместили оружие, потом оборудовали еще чуть южнее форт, там наши нефтяники на вахте работают. Оттуда и бензин, кстати.
– И тут реально спокойно? – Полковник прищурился.
– Твари, бывает, прут, но мы «Крепостью» не так просто называемся, нас попробуй еще возьми. А людей в Татарстане почти не осталось, – «крепостной» одним глотком допил остатки чая и подошел к карте. – В той части, которую мы обследовали, через Каму не перебирались. Да через нее и не переберешься, это не река даже, а сточные воды, и дело не только в радиации. Здесь же и химических производств было полно. Менделеевск, Нижнекамск. Да и выше по течению…
– Там даже к берегам подходить нельзя, – добавил Савва. – Дело не только в мутантах, дозиметр щелкать начинает как бешеный, да и… Один попробовал, царствие ему небесное, через два дня язвами весь пошел, а через пять легкие выхаркал пополам с кровью и умер.
– «Пришлые» смогли, – заметил лейтенант.
– Пришлые? – спросил Дмитрий у него.
– Да, группа бывших военных, – неохотно проговорил Полковник, неодобрительно посмотрев на проболтавшегося подчиненного. – Приехали к нам в город, у них вроде база где-то под Уркушем. Живут, как и вы, кстати, с нефти.
– И ради чего они вообще в Челны поехали? – Хозяин кабинета взял с полки толстый черный маркер, нашел на карте деревню Уркуш, обвел и заштриховал.
– Не знаем, не договорились мы с ними. – Старый военный пожал плечами. – Машины мы у них забрали, да на них и покинули город. А зачем они приезжали, почему… Не до разговоров было. Стрелять они стали в наших.
– Отморозь. – Савва выпил еще чаю. – Мало того что через Каму перебрались, так еще и в Челны полезли.
– А что там с остальным Татарстаном? – наклонился вперед лейтенант.
– Мертво все. – Дмитрий закрыл маркер и ткнул обратным концом в точку на карте. – Нижнекамск – маленькие Челны. Туда и бомбу бросили, и тварей там тоже море, так что в город пробиться не удалось, но от него и мало чего осталось. Там, похоже, наводнение было.
– Плотины на Нижнекамской ГЭС больше нет, – кивнул Полковник. – Мы предполагали что-то такое.
– Заинск, Лениногорск, Бугульма – все уничтожено бомбами. Даже если там укрытия и были, то людей мы не нашли, да и не искали особо. Альметьевск не пострадал, но никого живого в нем нет.
– Это как? – заинтересовался Азат.
– Ушли, – ответил за своего начальника Савва. – После взрывов в Лениногорске ветер облако в сторону Альметьевска погнал. Кстати, Муслюмово, Сарманово, Азнакаево тоже пустые стоят. Но там люди жили, и достаточно долго.
– И тоже никаких свидетельств?
– Нет, там все проще. Твари. Расползаются, осваивают новые места обитания, ищут экологические ниши себе. Видимо, им в радиоактивных руинах тоже жить некомфортно. – Дмитрий вернулся за стол. – Так что здесь сейчас необитаемая земля.
– А дальше на востоке? – Полковник отложил чашку и наклонился, упершись локтями в бедра.
– Там Башкирия. Оттуда мы и пришли. У них сейчас НКР.
– В смысле НКР? – не понял Азат. – Как в фоллауте, что ли?
Савва и Ершов расхохотались, Дмитрий позволил себе слегка улыбнуться. Остальные башкира не поняли. Похоже, что компьютерными играми они не увлекались.
– Не совсем. Новоуфимская Коммунистическая Республика, – пояснил хозяин кабинета. – В двадцатых они начали строиться по заветам Ленина. Сейчас у них армия, бронепоезда, какое-то подобие порядка.
– А чего вы оттуда ушли? – спросил башкир.
– Так коммунисты. – Дмитрий пожал плечами. – Не сошлись с ними в плане политики.
– У нас в городе тоже есть коммунисты, – вдруг заговорил Ершов, который на протяжении всего разговора предпочитал слушать, прихлебывая чай. – Те еще сукины дети. Так что мы их тоже не любим.
– Забавно, – покачал головой «крепостной». – Вот вроде мир уничтожен, а старые идеи все еще живут.
– Вы сами-то кто? – спросил лейтенант.
– Националисты, – спокойно пояснил Дмитрий. – Русские националисты.
– Это из тех, что под свастиками ходили да руки к солнцу вскидывали? – Военный не успокаивался.
– Нет, с теми нам не по пути, – пожал плечами хозяин кабинета. – Да и какие они русские, если под теми же флагами немцы русских убивали? Мы за восстановление имперского величия. За построение русского национального государства.
– Больше вопросов не имею, – кивнул лейтенант, развалился в кресле и зевнул.
Азат тоже почувствовал, как ему хочется спать, несмотря на выпитый крепкий чай. Еще бы, отдохнуть «булатовцам» не удавалось с совместной с Нельсоном вылазки за языком. А когда это было? Вроде вчерашней ночью, только вот по ощущениям да по наполнению событиями прошло никак не меньше недели. Плотной такой, насыщенной.
Башкир тоже не смог удержать зевка. Полковник посмотрел на бойцов, кивнул.
– И портрет у вас Николая, я вижу, – проговорил он.
– Да. – Дмитрий обернулся на холст с императором на стене и улыбнулся. – Савва, кстати, рисовал. Вы решили что-нибудь?
– Скорее всего, купим у вас бензин и двинемся дальше, в сторону Башкирии. Если не понравится там, поедем еще куда-нибудь. Россия большая, место найдем.
– Россия большая, – кивнул Дмитрий. – И меньше не станет. Ладно, если решили, что делать, то давайте расходиться. На несколько дней хотя бы останетесь?
– Останемся, – кивнул Полковник. – Посмотрим, как живете. Заодно за бензин подобьем-рассчитаемся.
– Добро, – согласился хозяин кабинета и встал из-за стола. – Чашки оставьте, Лена заберет.
– Под Белебеем что? – неожиданно для самого себя вдруг спросил Азат. – Город цел? Деревни вокруг?
– Живут там, – сказал Савва. – Южная граница. Под коммунистами и живут, хотя вроде не очень довольны. Гарнизон уфимский там стоит.
Башкир вздохнул. Особой надежды на то, что его родственники пережили двадцать лет после Войны, он никогда не питал. Но вдруг? Ведь по идее гарнизон должен был обеспечить какой-никакой, но порядок? Если Белебей не пострадал от бомбардировок, если местная власть не стала играть в президентов мира, если в его родной деревне люди смогли восстановить какое-то подобие быта…
