— Зайди, коль так охота, — хмыкнул Сирис.
— Тогда, до завтра! — девушка чуть не бегом бросилась к выходу.
— Все, еще одна пала жертвой любви, — замогильным голосом провещал Глэдис.
— Еще одна? — переспросил у него Диллан. Дроу повязал фартук и достал из холодильного шкафа большой кусок мяса, тщательно его обнюхал, остался доволен результатом и потянулся к набору ножей. — Кто еще, Глэд?
— Наш некромант, — вздохнул фей. — Вы не замечаете, а я такие вещи вижу. Он влюблен.
— В кого? — тут же спросил Зорг.
Тия закатила глаза, тут такой интересный вопрос по ауре некроманта, а они всякую ерунду обсуждают.
— Не знаю, — честно ответил Глэдис. — Что я вижу в этой ауре? — Он склонился над рисунком и ткнул пальцем в темно-синий, почти черный спектр . — Древнее существо. Такое древнее, что у меня зубы сводит и по телу бегают мурашки, такие маленькие хорошенькие мурашечки в туфельках на острых каблучках, в коротеньких розовых юбочках.
Пришла очередь Зорга закатывать глаза.
— А еще я думаю, что это частичная трансформация, и нам совсем не захочется встречаться с милашкой Алем, когда он преобразуется полностью.
Друзья переглянулись.
— И кто же ты, мой дорогой женишок? — прошептала Алестия.
Ответом ей были четыре хмурых взгляда.
— Ой, как вкусно пахнет, — Глэдис вдохнул запах жарящегося мяса и беззаботно хлопнул Зорга по плечу. — Красавчик, а не сгонять ли нам за тортиком? Знаешь, очень полезно нервы успокоить кусочком сладкого.
Зорг судорожно сглотнул, а Сирис громогласно расхохотался, от избытка чувств похлопывая себя по коленям.
— Только не со взбитыми сливками!
— Прости меня, — улыбнулась Алестия глядя на Зорга с нежностью, ей до сих пор не верилось, что он ее брат. Родной брат! Теперь у них самая настоящая семья: бабушка, брат, гарем. Жених... От мыслей о последнем неприятно заныло сердце и захотелось запустить в стену огненным заклинанием.
— Глэд, от сладкого портится фигура, — донесся из спальни голос Ширака. — А вот от эля выздоровление идет быстрее. От пары бутылочек эля! А лучше от трех! От трех я точно смогу завтра бегать.
— Что с нашим троллем? — удивленно выкатил глаза Глэдис. — Он за весь день ни разу не ругнулся! Может, все же послать за целителями?
— Я ему запретила, — Алестия весело сверкнула глазами.
Зорг и Диллан переглянулись и одновременно заржали, а Глэдис воззрился на девушку с притворным ужасом.
— Какая ты кова-арная, — протянул он, трепетно хлопая ресничками. — Лучше бы отшлепала, — добавил с придыханием. — Можешь начать с меня, я сегодня тоже был плохим мальчиком.
— Глэд, ухо! — беззлобно напомнил Сирис и все захохотали громче.
— Ой, не будь противным, здоровяк, — фей кокетливо взмахнул рукой и не выдержав, хихикнул.
— Я могу тебе отшлепать, — Диллан перевернул мясо и серьезно посмотрел на фея. — Кнут мое второе оружие, я им владею в совершенстве.
Глэд сделал вид, что падает в обморок, Алестия кинулась его ловить и они оба со смехом рухнули на диван.
Сирис, снисходительно посмеиваясь, наблюдал за хохочущей молодежью, понимая, что дружескими подколками они просто изгоняют остатки напряжения сегодняшнего нелегкого дня.
В дверь постучали, деликатно и осторожно. Алестия бросила взгляд на настенные часы.
— И кого там принесло в девять вечера? — фей распахнул дверь. — Ой, это мне? — тут же спросил он.
— А где Алестия?
В комнату вошел огромный букет на двух обтянутых узкими джинсами ногах, из-за него выглянула белокурая голова Павла.
— Привет! — увидел он Алестию и протянул ей букет. — Вот!
— Ты, что, центральную клумбу обнес? — скептически поглядывая на неровно оборванные стебли поинтересовался Зорг.
Павел сделал «страшные глаза» эльфу, мило улыбнулся Алестии, при этом умудрился одним глазом скоситься на Сириса.
— Ой, спасибо! — Темная владычица обхватила букет двумя руками . — Мне еще никогда не дарили цветы. Амулеты, оружие, драгоценности, а цветы ни разу, — бесхитростно сообщила она.
— Теперь у тебя есть я, — гордо выпятил грудь Павел. — Так что цветами я тебя обеспечу!
— Ага, пока не попадешься Рыгору на глаза, — хихикнул Диллан. Дроу забрал у Алестии букет и понес его в ванну. — У нас ваз столько нет, придется в ведро ставить.
— Слышал, Исаев? — Зорг хмыкнул. — В следующий раз с вазой приноси.
— И кто это у нас такой смелый? Кто у нас самоубийца? — Глэдис неслышно подошел к Павлу сзади, положил ему на плечи тонкие кисти и начал обходить парня по кругу, не убирая рук. — Кто такой отчаянный? Пришел ночью к чужой невесте... Симпатюля, ты кто?
Павел скосил глаза на фея, но ничего не сказал, лишь посигналил бровями Зоргу, но тот в ответ развел руками, мол сами его боимся.
— Это Павел, кавалер Алестии, — Сирис с удовольствием наблюдал за шоу.
— Ах, кавалер... — томно промурлыкал Глэдис. — А злобный некромант об этом знает?
Павел открыл рот, чтобы задать вопрос, но в дверь вновь требовательно стукнули и не дожидаясь пока откроют в дом вошел Рюноске Амано. Он закрыл зонт и небрежно сунул его в подставку, затем окинул всех тяжелым взглядом, задержав его на Павле.
— Глэдис, отойди от него!
Это прозвучало так хлестко и строго, что фей отпрыгнул от Павла на два метра и испугано схватился за ухо.
— Не желаю видеть тебя рядом с другими мужчинам, — ректор смягчил голос, но Глэдис все равно смотрел на него испуганно.
— Так я живу с мужчинами, — пробормотал он.
— Эти не считаются, хотя, — ректор бросил взгляд на подобравшегося Зорга. — От этого, — он кивнул на эльфа, — тоже держись подальше. Исаев, свободен.
— Но, господин ректор, — возмутился Павел. — Сейчас у нас свободное время и я имею право находиться рядом со своей девушкой!
Прищуренные глаза ректора вспыхнули яростью.
— Твоей девушкой? — при этом смотрел Рюноске Амано на Глэдиса.
— Павел пришел ко мне, — Алестия встала и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что сейчас она не студентка, а хозяйка этого дома.
— Госпожа Алестия, — Рюноске заметно успокоился. — В выходные будет объявлено о вашей помолвке с моим племянником, мне кажется, не стоит внушать молодому человеку ложные надежды.
Алестия вспыхнула и прищурила глаза, глядя на ректора с явным неодобрением.
— Помолвка с Алем? — хохотнул Павел, оценив шутку, но видя, что остальные не хохочут посмотрел на Алестию с удивлением. — Это правда?
