Я говорила медленно, про себя сомневаясь, можно ли доверять Андрею Михайловичу. Если убийца Димы один из наших сотрудников, то и наш директор тоже входит в круг подозреваемых.
«Хотя это и маловероятно. Кто-то говорил, что Андрей Михайлович очень давно работает у Полянского, – вспомнилось мне. – Петр Максимович ему доверяет как самому себе, потому и сына определил в ресторан «Кабуки», а не в какое-то другое заведение. Андрей Михайлович поступал по отношению к Диме очень мудро. Не сказать, что он все свалил на Диму, но и без дела тот не сидел. В меру было всего: и доверия, и ответственности. При таком раскладе Димке было не до глупостей. Нет, Андрей Михайлович не мог отравить сына своего шефа».
– Так звони, сообщай, – поторопил меня Андрей Михайлович. – Когда конкретно состоятся похороны, будет известно завтра. Пусть звонят в «Кабуки».
– Да-да, сейчас начну всех обзванивать. Андрей Михайлович, я не об этом хотела спросить. Никита обмолвился, что Дима употреблял наркотики, – я все-таки решилась завести разговор на эту тему.
– Вика, твой Никита слишком много болтает, – резко перебил меня шеф. – Это было очень давно. Все уже забыли. А тебе об этом вообще знать ни к чему!
После такого отпора бессмысленно было продолжать разговор. Я так и не узнала, возвращался ли Дмитрий за годы работы в «Кабуки» к пагубной привычке или нет
– Я еще заходила к жене Василия Ивановича. Жалко ее. Совсем одна осталась.
– А дети? – удивился Андрей Михайлович. – Должны быть уже взрослые. Уехали?
«Наверное, Василий Иванович не любил распространяться о своем горе», – догадалась я.
– У них был сын, но несколько лет назад он погиб, – вздохнула я и добавила: – причем так же, как и Василий Иванович. Хулиганы во дворе зарезали, – сказав это, я осеклась.
Мысли лавиной обрушились на меня. Несколько лет назад при странных обстоятельствах погиб сын Василия Ивановича. Василий Иванович носил фамилию Кудряшов. Интересно, какая фамилия у Марии Павловны? Вдруг она Сидоренко, и сын записан на ее фамилию? Мария Павловна называла сына Славой. Никита Ильин сказал, что того парня, распространителя наркотиков, звали Ярослав. Ярик, Славик – так могут звать Ярославов. У меня самой племянник Ярослав, и его ласково называют не Яриком, а Славиком – так родителям больше нравится.
«Нет-нет, этого не может быть! Я слишком мало знаю, чтобы делать какие-либо выводы. Ну почему Слава непременно должен быть распространителем наркотиков? Только потому, что его убили? И только потому, что его отец работает в «Кабуки»? Это, если исходить из того, что убийца Димы кто-то из своих. Василий Иванович не один год проработал в «Кабуки». Если Петр Максимович действительно причастен к гибели того Ярослава, и тот Ярослав и Слава – одно лицо, то Василий Иванович не стал бы ждать так долго, чтобы отомстить. Узнал недавно? Все равно не сходится. Если допустить, что это он отравил Димку, то кто его самого убил? Петр Максимович только сегодня прилетел в город. Нанял киллера по телефону? Маловероятно. Да и Василий Иванович не похож на мстителя. Нормальный мужик, правильный. Любит выпить? Кто не грешен?! Зато какой профессионал! В том, что наше заведение пользуется популярностью, его прямая заслуга. И сын его не мог распространять наркотики!» – мысленно запротестовала я, вспомнив добрый взгляд и открытое лицо парня с фотографии.
Мои размышления прервал Андрей Михайлович.
– Не знал, что у него сын погиб. Надо бы какие-то деньги собрать, передать их вдове.
«И на том спасибо, а то можно подумать, что у нас один покойник», – едва не слетело с моего языка.
Безусловно, Дима мне был ближе, чем Василий Иванович, с ним я даже успела подружиться. Однако было обидно, что все искренне скорбят о сыне хозяина, готовятся к его похоронам и поминкам, а о Василии Ивановиче даже не вспоминают, как будто и не было в «Кабуки» шеф-повара.
– Да, Марии Павловне деньги сейчас очень нужны, – сдерживая эмоции, сказала я. – Василий Иванович был ее единственным кормильцем.
– Плохо. Как же она жить будет? – расчувствовался Андрей Михайлович. – Может, работу ей предложить? Будет у нас посуду мыть или овощи чистить?
– Не знаю. Она вроде бы говорила, что инвалид. Справится ли?
– Ну ты к ней сходи. Пригласи. А то подумает, что мы ее бросили на произвол судьбы. С похоронами поможем. Продуктами для поминок. Думаю, с поминок Дмитрия что-то останется – все отдадим.
Лучше бы он этого не говорил. С его слов получалось, что Василий Иванович был человеком второго сорта, с которого вполне достаточно объедок с барского стола.
– Я пойду. Надо всех обзвонить, – сослалась я на занятость. Возразить, стать на защиту Василия Ивановича у меня не хватило смелости.
– Иди, – разрешил Андрей Михайлович.
«Кто богаче, тот и лучше? – возмущалась я про себя. – Что за разделение по кастам?! Интересно, в какой касте я? В низшей, как Василий Иванович?».
Прежде чем уединиться в своем кабинете, я решила заскочить к Кате, чтобы пожаловаться на Андрея Михайловича. Я не знала, поймет ли она меня, но душу излить хотелось. Катя была тем единственным человеком, в котором я была уверена: она не пойдет доносить на меня шефу.
«Не с Ванькой же мне разговаривать? И не с Клавдией Петровной! Тьфу, ты! – я поймала себя на мысли, что не считаю помощника повара и посудомойку ровней и тут же попыталась оправдаться: – Нет-нет, совсем не потому. Просто Клавдия Петровна перескажет наш разговор всем. Она же первая сплетница в ресторане! Она и ее подруга Надежда Ивановна. А Ванька может обидеться за наставника и наломать дров: пойти и высказать Андрею Михайловичу все, что он о нем думает. Остается Катя».
Чтобы попасть в Катин кабинет, мне нужно было пройти через всю кухню. Ваня, исполняя возложенное на него поручение, водил нового шеф-повара по пищеблоку.
– Здесь, Олег Иванович, у нас сковороды, поддоны для выпечки, утятницы, кокотницы, тефлоновые формочки. Здесь мы держим специи. Перец, лавровый лист, сушеные травы, орехи, – рассказывал Ваня.
Клавдия Петровна стояла у посудомоечной машины и исподтишка наблюдала за новым начальником.
– Клавдия Петровна, Катя у себя? – привлекла я ее внимание.
– Ты, Вика? – вздрогнула она от неожиданности. – Нет Кати, ее же отпустили. Плохо девчонке. За сердца хваталась. Я ее своей таблеткой угостила.
– Какой таблеткой?
– Той, что мне доктор от давления и боли в груди выписал. Помогает.
– Ну вы, Клавдия Петровна, даете!
– А что такого? Сердце у всех одинаково скроено.
– Только болит по-разному.
Клавдия Петровна пропустила мое замечание мимо ушей.
– Слышь, Вика, может, у нее с Димой что-то было? – перейдя на шепот, спросила она. – Это при нас она его от себя гнала, а без нас… Ну уж больно переживает. Не спроста ведь.
