– У нас был банкет в японском стиле, после которого осталась бутылка саке. Дима из нее выпил и умер.
– Выпил и умер? Вот так взял и умер? Такого не бывает. Как пить дать – отравили! – Она успела отхлебнуть из бутылки еще и теперь говорила, растягивая гласные.
– Да. А ночью, когда милиция ушла из ресторана, Василия Ивановича зарезали. Он шел домой дворами, возле мусорных баков его встретили. Странно, но не похоже, чтобы он сопротивлялся.
– Он такой – святой! Огрызнуться мог, но сдачи дать – никогда! Клушу свою любил без памяти.
– Это вы о Марии Павловне?
– О ней. Видела я ее как-то раз. Курица. Бледная, невыразительная, – без уважения отозвалась о Марии Павловне Валентина.
Мне даже в какой-то мере стало обидно за жену Василия Ивановича.
– Если он столько лет с ней прожил, наверное, она не такая уж и плохая, – стала я на защиту вдовы.
– А я и не говорю, что она плохая. Может, в чем-то и хорошая, если мужику пятьдесят, а он от ее юбки ни на шаг, – недовольно пробурчала Валентина.
– А я слышала, что в молодости у него был бурный роман, за который он всю жизнь потом расплачивался.
– Было дело, как-то разоткровенничался Вася. Загулял он, уже будучи женатым. С кем не бывает? У меня было море любовников, и половина из них были женаты. Но Василий не такой. Говорил, что затмение на него нашло. Роман был недолгий, но плодотворный.
– Что значит «плодотворный»? – уточнила я.
Валентина посмотрела на меня как на умственно отсталую.
– А ты не понимаешь? Ребенок у той девахи родился. Правда, о его существовании папаша узнал довольно поздно.
– А кто родился, мальчик или девочка?
– Мальчик. Василий о нем узнал, когда парню девятнадцать стукнуло. Очень он переживал по этому поводу.
– Боялся, что Мария Павловна его не простит?
– Нет, она не знала ничего ни о романе своего мужа, ни о том, что у него есть внебрачный сын. Говорю же – клуша! Обычно женщины нутром чуют соперницу. А эта… Да что о ней говорить, – отмахнулась Валентина. – И Васька ей под стать. Он, видите ли, терзался, переживал, что его внебрачный ребенок ступил на скользкую дорожку. Мол, принимал бы участие в его воспитании – ничего бы не случилось.
– А что случилось?
Для меня это было принципиально. Не давал покоя Ярослав Сидоренко, подсадивший Диму на наркотики.
– Не скажу, не знаю, – разочаровала меня Валентина. – Василий говорил тогда намеками да загадками, видимо, стыдно ему было. А я женщина прямая и намеков не понимаю. Я его в лоб спросила: «Вася, сын твой – вор, что ли?» – «Ну что ты! Один раз оступился – уже вор? И вообще, не суди – не судим будешь». Я так и не поняла, что пацан такого совершил. Может, и не совершил ничего.
– Из-за чего тогда отец переживал?
– Что сын обалдуем вырос. Слава, законный Васин сын, был нормальным парнем. Но это со слов Василия. Я со Славой не встречалась.
«Ага! Старший умный и воспитанный, а младший – преступник. В девятнадцать лет личность полностью сформирована. Ремень не поможет, и нотациями к разуму не пробиться. Может, я зря плохо о Славе думала? Как оказалось, есть еще один сын. Понятно, почему Василий Иванович хранил в тайне существование младшего сына, – про себя размышляла я. – Сыновьями хочется гордиться, а этот… А если Василий Иванович переживал не только потому, что сын разгильдяй? А если парень стал наркодилером? Возможно, это имел в виду Василий Иванович, когда говорил, что его младший сын стал на скользкую дорожку. В этом случае его молчание оправдано вдвойне. Только заикнись Василий Иванович о том, что его сын торгует наркотиками, тотчас бы лишился работы. У Петра Максимовича Полянского особое отношение к наркоторговцам. Человек с большими деньгами может запросто решить проблему, физически устранив того, кто ее создал. – Тут я вспомнила, что погиб старший сын нашего шеф-повара, а про второго я ничего не знаю. – Господи, что ж мне не дает покоя этот Ярослав Сидоренко. Надо еще доказать, что он имеет хоть какое-то отношение к Василию Ивановичу. И хорошо бы узнать, где теперь внебрачный сын?»
– А как парня звали, Василий Иванович говорил?
– Нет, не говорил, а я не спрашивала. Знаете, я никогда не зацикливалась на чужих детях. Вы мне лучше скажите: похороны когда? Вы ведь пришли затем, чтобы меня пригласить проводить Василия Ивановича в последний путь?
– Я не знаю, когда состоятся похороны, – вздохнула я. – Дату назначит Мария Павловна.
– Зачем тогда ко мне пришли?
– Валентина Григорьевна, я слышала, что у вас с Василием Ивановичем были теплые дружеские отношения. Шла мимо, дай, думаю, зайду.
– Ну ладно, – недоверчиво протянула Валентина. – Хорошо, что зашла.
– А знаете что, дайте мне номер вашего телефона. Когда станет известна дата похорон, я вам позвоню.
– Да-да, а то мне как-то не хочется звонить к Васиной жене. Вот мой номер телефона.
Глава 14
Не могу передать, с каким ощущением я вышла от Валентины Григорьевны. Возможно, что-то вырисовывалось – мутное, неясное. Скорей всего, это были только домыслы, но я решила двигаться именно в этом направлении. Других зацепок у меня все равно не было.
«Как узнать имя младшего сына Кудряшова? – мучилась я вопросом. – У Василия Ивановича уже не спросишь. Мария Павловна, по стойкому убеждению Валентины Григорьевны, даже не догадывалась о существовании соперницы. А может, и догадывалась, но, чтобы не портить отношений с мужем, делала вид, будто ни сном ни духом не знает об измене супруга. Мудрые женщины чаще всего так и поступают. Надо искать концы на бывшей работе Василия Ивановича. Если у него был служебный роман, то сослуживцы определенно в курсе. Но как узнать, где он работал? Надо заглянуть в трудовую книжку Василия Ивановича», – последняя мысль не казалась мне столь гениальной, как предыдущие.
Дело в том, что все трудовые книжки сотрудников «Кабуки» хранятся в сейфе Андрея Михайловича. Однако я не только не смогу достать ключ от сейфа – в кабинет шефа не попаду! Ключи от кабинета Андрей Михайлович доверяет только уборщице и то, когда находится на территории ресторана, а с ключами от сейфа он вообще не расстается. Кто-то даже пошутил на эту тему: «Андрей Михайлович хранит в своем шкафу скелеты уволенных сотрудников, чтобы те не выболтали кулинарные секреты «Кабуки». Что ж, каждый имеет право на свои чудачества.
«Но я ведь могу попросить Андрея Михайловича трудовую книжку Василия Ивановича, чтобы отнести ее Марии Павловне, – осенило меня. – Андрей Михайлович не Чичиков, мертвые души ему ни к чему. А Марии Павловне может пригодиться трудовая книжка мужа для перерасчета пенсии по потере кормильца. Вот и повод!»
Выйдя из служебного коридора, я сразу попала в зал. Часы показывали половину седьмого – именно на это время я договаривалась о встрече с Сергеем, Димкиным другом детства. В глубине зала, рядом с аквариумом сидел какой-то парень, белобрысый увалень с потным и красным лицом – возможно, это и был друг Полянского
