– А прежде он не был с ним знаком?
– Он даже не знал о его рождении. Я ведь, когда вернулась из деревни, сразу сошлась с Ленькой. Василию о ребенке ни слова не сказала.
– Почему? Вы же хотели с коляской к «Дружбе» подъехать.
– Передумала. А если бы Василию пришло в голову нас найти? Ленчик – человек горячий, мог так отметелить, что Васька запросто калекой стал бы. Мне это надо? Тем более что с Ленькой мы очень даже ладили. Я нашими отношениями крайне дорожила. Так вот, я не досказала. Валерка пришел в ресторан. Узнав его фамилию, естественно, Василий поинтересовался, кто его родители. Валера рассказал обо мне. А вечером Васька позвонил. Просил встретиться. Я отказалась. Он просил у меня прощения: якобы не знал, что у него сын есть. Жаловался, что жена его не понимает. Оказывается, все эти годы он помнил обо мне и всегда жалел о том, что не ушел за мной.
«Врет», – почему-то решила я, глядя на блаженную улыбку посудомойки.
– Врал, – повторила она мою мысль, только уже по отношению к Василию Ивановичу. – Не прошло и месяца, как он выгнал Валеру из ресторана.
– За что?
– А ни за что! Мальчик хотел кушать и взял кое-что из продуктов. Ну и что?! Все тащат! Вы думаете, в нашей вареничной в тесто яйца кладут? Как же! – без зазрения совести призналась Люба. – А фарш из чего делаем? Вам лучше не знать, – поберегла она мою психику. – А Валеру за руку схватили. Вором обозвали. И это при свидетелях, при девушке!
– Девушка тоже в ресторане работала? – спросила я.
Люба поморщилась.
– Да нет, эта девушка не работала в ресторане. И вообще, не понимаю, почему Валерик не мог показать кому-то свое рабочее место. Что в этом такого? Тем более что ресторан к тому времени уже закрылся.
Я не спросила, откуда у Валеры были ключи от кухни и от ресторана, по-моему, это и так понятно: парень их стянул или сделал дубликат.
– Было уже за полночь. Охранник спал в зале. Валера и взял-то ничего: бутылку коньяка, кусок семги и грамм сто икры. Откуда взялся Василий, одному богу известно. Валере он залепил пощечину, назвал вором, а девушку обозвал шлюхой, которую он, видите ли, частенько видел с разными кавалерами. У меня тоже много поклонников, и что? Обзывать почем зря?
– Не знаю, – ушла я от ответа.
– На следующий день Васька пошел к директору и попросил Валерку уволить. Ему, дескать, помощники не нужны, парень только под ногами путается, и будет лучше, если он найдет себе другое место для практики. Вот вам и любящий отец! Но через две недели справедливость восторжествовала, – Люба торжествующе указала пальцем на потолок. – Бог наказал Василия. Его старший сын поздно вечером возвращался домой и напоролся на нож.
Я ужаснулась тому, сколько радости было в ее голосе!
– На чей нож напоролся? – только и смогла я вымолвить.
– Вы как Василий! Откуда мне знать, чей нож был?
– А что Василий?
– Он пришел и сказал, что знает, кто убил его сына. Это Валерий. Мой Валерочка. Представляете, какая наглость?
– Вашего сына осудили?
– С какой стати?! Это все Васькины домыслы. Да и не стал он говорить вслух о своих подозрениях. Хватило ума не топить родного сына.
– И где сейчас ваш Валерочка?
Мне пришло в голову, что через много лет сынок все-таки решил поквитаться с отцом за то, что тот когда-то бросил его с матерью, залепил пощечину, обозвал вором и подозревал в убийстве сводного брата.
– Годик остался, – вздохнула Люба.
– Годик до чего?
– До освобождения. Замели его через год за ограбление супермаркета.
– Опять оговор? – хмыкнула я.
– Не, на этот раз за дело. Ленька из тюрьмы вышел. Здоровье подорвано, нервы ни к черту, на работу не берут. Как тут не запить горькую? Вот они с Валеркой и скорешились пойти на дело. Взяли их сразу, они даже из магазина выйти не успели. Леньке по второму разу дали семь лет, а сыночка моего посадили на пять. Много. Но ничего, скоро выйдет. Вот тогда и на нашей улице будет праздник.
– А Василия давно видели?
– Давно. Говорили, что он ушел из «Дружбы». Куда, не знаю. Вроде бы даже уехал куда-то. Во всяком случае, я его не встречала.
– И уже не встретите, – вздохнула я.
– Так далеко уехал?
– Убили его. Он допоздна работал в ресторане «Кабуки», ночью возвращался домой и… Короче, его зарезали.
Реакция Любы меня уже не удивляла – она даже из приличия не вздохнула по бывшему любовнику.
– Туда ему и дорога. Скупердяй хренов. Как пить дать, кто-то из своих пришил.
Эти слова меня насторожили.
– Почему вы так думаете?
– А знаете, сколько человек в «Дружбе» на него зуб точили? Он ведь, когда стал шеф-поваром, куска масла не взял и другим не дал. Объедки – пожалуйста! Но люди не свиньи! Им обидно. В других ресторанах можно, а в нашем нельзя?
– В «Кабуки» тоже нельзя, – сказала я. У нас люди хорошо зарабатывают, им и в голову не придет стянуть что-то из холодильника.
– Не повезло, – скривилась Люба.
Я молчала, пытаясь определиться с мыслями. А те словно полудохлые мухи плавали в вязком киселе – ни одной жизнеспособной версии не приходило в голову.
Валерий Нечипорук убить Василия Ивановича не мог. Люба? Бред. Она скорей напьется, чем спустя двадцать пять лет пойдет с ножом на бывшего любовника.
– Мне еще долго с вами сидеть? – напомнила о себе Люба. – Меня уже на кухню зовут.
Кассирша грозно возвышалась над кассой, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.
– Идите. Я тоже пойду.
Глава 21
Я заскочила в похоронную контору. Черную ткань уже успели доставить, венки тоже подписали. «Дмитрию Петровичу от коллег по работе», «Дмитрию Петровичу от администрации ресторана «Кабуки». На свой страх и риск я заказала венок и для Василия Ивановича – «Василию Ивановичу от сотрудников ресторана «Кабуки».
Я попросила вынести венки и рулоны черной органзы ближе к выходу, вызвала по телефону Николая и побежала в цветочный магазин, который находился в десяти метрах от похоронной конторы.
– Бордовые розы есть?
– Есть. Сколько вам? – спросила цветочница.
– Все!
Оба поручения Андрея Михайловича я выполнила и тут же получила очередное:
– Значит так, Вика. Диму хоронить будут завтра. Прощание в ритуальном зале с одиннадцати до двенадцати. Дорога на кладбище. Погребение. Думаю, к двум часам все уже будут здесь. Олег уже начал готовить на завтра еду. Ты украсишь зал.
– Я? Андрей Михайлович, – недовольно протянула я. – Я никогда не занималась подобными вещами. Я не дизайнер. Я бухгалтер.
