– У вас ко всем пациентам так относятся? – поинтересовался Никита. – С учебой помогают, квартиры подыскивают?
– Да не ко всем, конечно. Влюбился наш Юра, – вздохнув, раскрыла чужой секрет Ксения Алексеевна. – Сначала пожалел, а потом влюбился. Катька девка хорошая, добрая. Ну был у нее такой период, так что ж теперь, не жить?
– Почему тогда ваш Юра на Кате не женился?
– Предлагал, да только Катя не захотела. Говорила, если уж начинать жизнь, то с чистого листа, а Юра о ней знал всё.
– Больше, чем вы? – удивилась я.
– Сто пудов! Только он знает, что с Катей тогда произошло, когда она в первый раз хотела уйти на тот свет.
– А где сейчас Юрий Комов?
– Дома. Где ж ему быть? Он ведь сутки от нее не отходил. Укол сделал, меня попросил глаз с больной не спускать, а сам пошел спать. Человеку ведь надо отдыхать? Если хотите с ним поговорить, приходите завтра к восьми, а то и раньше: он обычно спозаранку приходит.
Я взглянула на Никиту, он откровенно уже зевал, переминаясь с ноги на ногу.
«Не знаю, как Никита, а я точно приеду», – мысленно пообещала я себе.
– Спасибо, мы пойдем, – сказала я, поднимаясь с кровати.
– А мне что делать? – вдруг спросила Ксения Алексеевна. – Тут сидеть? Или к другим пойти? Еще подумаете, что Юрий Александрович, пользуясь своим служебным положением, личную сиделку к Романовой приставил.
– Романова – единственная пациентка, которая нуждается в интенсивной терапии?
Няня кивнула.
– Вот и сидите здесь, – велел Никита.
Варвара словно постовой продолжала стоять у двери в палату. Я вручила ей папки с историями болезней:
– Отнесите, пожалуйста, на место в ординаторскую.
Пока девушка отсутствовала, мы спокойно спустились на первый этаж и знакомой дорогой покинули здание.
– Никита, нам срочно нужно найти Любу Нечипорук, – взволновано потребовала я.
– На какой предмет она тебе понадобилась?
– Мне надо кое-что выяснить. Помнишь, я рассказывала о любовнице Василия Ивановича?
– Допустим.
– Фамилия Нечипорук не так часто встречается. К тому же имя совпадает. Чует мое сердце, что мать Кати и есть любовница Василия Ивановича.
– Хорошо, как мы ее найдем? Ты знаешь, где она живет?
– Нет, я знаю, где она работает – в вареничной.
– Но сейчас почти десять.
– Вареничная на вокзале. Там есть буфет. Он работает круглосуточно. Поехали, чем черт не шутит?
– Как скажешь, – вяло согласился Никита.
Вокзал жил своей ночной жизнью, которая, по большому счету, мало отличалась от дневной: тот же поток пассажиров, спешащих куда-то уехать; те же грузчики с дребезжащими на неровном асфальте тележками; те же бабушки, торгующие ширпотребом вперемежку с продуктами в дорогу.
– Там сможешь припарковаться? – спросила я, указывая на левое крыло вокзального здания, к которому и было прилеплено заведение под названием «Домашние вареники».
– Вообще-то там знак, но будем надеяться, что у гаишников рабочий день уже закончился.
Едва Никита остановился, я тут же выскочила из машины и помчалась к буфету. Пробравшись через толпу дурно пахнувших мужиков, я остановилась перед барной стойкой. Как правило, барменами работают юноши или девушки – здесь стояла мощная тетка в кофточке с глубоким декольте и в белом кокошнике, наполовину торчащим из всклокоченной прически. Эта тетка была точной копией кассирши, с которой я общалась днем. У меня даже закралась мысль, что они сестры.
– Добрый вечер, – прерывисто дыша, поздоровалась я. – А Люба Нечипорук еще здесь?
– Любка? Здесь… – с интересом разглядывая меня, протянула барменша. Очевидно, такие, как я, редко сюда заходят.
– Извините, а вы не могли бы мне ее позвать?
– Я?
– Я понимаю, что отвлекаю вас от работы, ее отвлекаю… Честное слово, я на минуточку.
– Меня ты точно не отвлекаешь, – неожиданно отреагировала барменша. – Больше развлекаешь. А вот Любку точно отвлечешь. Ну да попробуй – рискни, – подзадорила она меня.
– Простите, я бы сама пошла, но я не знаю, где у вас посудомоечная.
– А тебе она не нужна. Любка хорошо устроилась. Все под одной крышей. В первой половине дня она зарабатывает деньги, а во второй – их пропивает. Она даже на работу нанималась с оговоркой, что платить ей будут поденно в конце рабочего дня. За спиной она у тебя. Узнаешь?
Я повернула голову. За одним из столов гуляла компания, состоящая из моей знакомой, то есть Любы, и двух сомнительных типов. Впрочем, клиенты этого заведения сплошь и рядом были сомнительными – ни одного приличного лица.
Та, к которой я пришла, уже пребывала в состоянии сильного опьянения. Повалившись грудью на высокий стол, Любка упиралась взглядом в тарелку, на которой сиротливо лежала половинка соленого огурца. На магический огурец смотрели и остальные члены пьяной компании. В бутылке еще была водка, а вот закуски явно на всех не хватало.
– Люба, вы меня помните? – спросила я, хватая ее за рукав и разворачивая к себе лицом.
– А? – вздрогнула она. – Конечно, помню. А ты кто?
– Несколько часов назад я с вами разговаривала, – напомнила я.
– Ты, что ль, сказала, что Васька помер?
– Я.
– Вот видишь, хорошую новость обмываем.
– Люба, скажите, только честно. Сколько детей вы родили от Василия?
– Сын у меня! Ва-ле-рочка! – протяжно взвыла она.
– А девочка? Вы же родили и девочку!
– Не дочка она мне! Не дочка! – Люба широким жестом отбросила руку в сторону, хлестнув при этом собутыльника.
– Ты чо дерешься? – возмутился тот, насупившись.
Опасаясь, как бы тип не полез с Любой драться, я поторопилась сказать:
– Она не хотела. Люба, почему она тебе не дочка? Я сейчас говорю о Кате, которую вы передали на воспитание Романовым.
– Плохо они воспитывали! Хамку воспитали! Знаете, что она родной матери сказала? Что она меня и Валерочку ненавидит, мол, мы ее специально подставили.
– Как подставили?
– А я знаю?! Да и давно это было, не помню.
– Может, Валера знает?
– Вот и спроси его! Через год, когда выйдет, – криво ухмыльнулась Любка. – Вообще-то отношения у них сразу не сложились. Когда она к нам приперлась, Валерка и пускать ее не хотел. Лишний рот, квартира тесная… Я думала, ревновал мальчик, а он наперед все видел. Но я же не могла дочку выгнать? Я мать! Вот Валеру и уговорила. Он у меня мальчик добрый, даже с ней подружился. А она, бесстыжая, вот так отплатила за нашу доброту. Я к ней со всей душой, а она… Короче, как она, так и я! Не дочь она мне! Скатертью дорога! Дрянь! Сволочь! Вон! – захлебывалась от злости Любка. – Что вы ко мне пристали? Сказала же, что у меня один сын!
