– Еще бы, вы так их встретили! По-моему, у них даже не было времени на отчет, – пошутила я.
– Старался! – с гордостью вскинул голову Андрей Михайлович. – Но и ты молодец. На тебя можно положиться. А почему ты до сих пор еще здесь? Иди уже домой.
– Спасибо, Андрей Михайлович. Да и вам не мешало бы отдохнуть.
– Мне надо еще поработать. А ты иди-иди. Через пять минут проверю. Не уйдешь – выгоню, – пошутил он.
Я поняла, что перестаралась. Хотела как лучше, а получилось совсем наоборот. Не хватало, чтобы шеф вызвал такси и насильно отправил меня домой.
Пришлось схитрить. Я вернулась в свой кабинет. Оделась и вышла в коридор.
– До свидания, – сказала я, заглянув в кабинет Андрея Михайловича.
– До свидания.
Я прикрыла дверь и, громко цокая каблуками, дошла до служебной двери, скрипнула ею, хлопнула, а потом тихо на цыпочках вернулась к себе, не забыв запереться изнутри.
Уже через десять минут мне стало скучно. Свет я включить не могла: из-под двери он был бы заметен. Компьютер, кстати, тоже. Еще через полчаса мне жутко захотелось есть. Пообедать-то я пообедала, а вот про ужин забыла.
Если бы не Андрей Михайлович, я бы вышла из своего кабинета и прямиком отправилась на кухню – там бы мне не дали умереть с голоду. Но пока шеф находился в «Кабуки», этого я сделать не могла. Столкнувшись с ним нос к носу, как бы я объяснила, почему вернулась?
Вскоре до моих ушей долетели голоса.
– Завтра возьмешь деньги у Зайцевой и купишь все, что нужно, – велел Андрей Михайлович.
– А сейчас нельзя? – спросил Олег. – Я живу у рынка, мог бы все купить, не заезжая в ресторан.
– Сейчас нельзя. Вика уже ушла. Не смотри на меня так. У меня лишних денег нет. Все через кассу, то есть через Вику, завтра.
Разговаривали они в коридоре. Наверное, Андрей Михайлович уже уходил, а Олег задержал его на пороге.
«Ну вот, теперь мне нельзя вообще выйти. Все знают, что я ушла. Придется объяснять, зачем осталась. Поймут ли? Вряд ли. Скажут, что мне заняться нечем. Как же есть хочется! Надо было хотя бы печеньем запастись», – подумала я, сглотнув слюну.
Из-за двери доносились не только голоса, но и просачивались вкусные запахи.
Стоит ли говорить, с каким нетерпением я ждала, когда все уйдут. Одна надежда была на то, что сегодня среда, а не пятница или суббота. В выходные дни у нас особенно много посетителей. Официально мы работаем до двенадцати, но в эти дни ресторан может закрыться и в час ночи, и в два. Это значит, что и Олег не уходит раньше этого времени. Лариса отправится домой еще позже, Светлана Яковлевна вместе с ней, потому что, как оказалось, женщины живут практически рядом.
В первом часу ночи, громко простившись со всеми, ушел Олег. Следом за ним, бросив на прощание «пока», удрал Ванька. Вскоре я услышала, как за дверью елозит шваброй Светлана. По характерному звуку, доносящемуся из кухни, я поняла, что Лариса загружает тарелки в посудомоечную машину. Чистые тарелки она, скорей всего, вытащит уже завтра.
Минут через сорок я услышала:
– Света, ты как? – крикнула Лариса. – Прибрала? Идем! Всю работу не переделаешь.
– Да. Успела. Сегодня мало людей. Еще не было двенадцати, как я зал вымыла, – громко ответила ей Светлана.
Прошло еще несколько минут. Лариса и Светлана, тихо переговариваясь, ушли. Мне предстояло подождать совсем немного: должен был появиться охранник, чтобы проверить, закрыта ли служебная дверь.
Тяжелые мужские шаги прогрохотали по коридору. Охранник прошел до служебного выхода и вернулся обратно, не забыв выключить в служебных помещениях свет. Стало совсем темно.
Я еще подождала минут десять. Ничто не нарушало тишину.
«Наверное, уже можно выходить», – решила я.
Гонимая чувством голода, я вышла из укрытия и благополучно, подсвечивая себе мобильным телефоном, добралась до холодильника. Как хорошо, что он у нас не на сигнализации. И как хорошо, что кое-какие блюда Олег готовит впрок.
Я отрезала кусок куриного рулета, схватила листик салата, соленый огурец и пошла со всем этим к хлеборезке, которая стоит в глубине кухни. В коробке с хлебными обрезками я нашла горбушку побольше, положила на нее салат, кружочки огурца, рулет и уже хотела отправить этот шедевр кулинарного искусства в рот, как что-то заставило меня повернуть голову к двери.
Еще секунда и я услышала, как кто-то крадется по коридору. И это был не охранник!
Во-первых, шаги доносились со стороны моего кабинета.
Во-вторых, наш охранник так не ходит. У него размер обуви – сорок шестой растоптанный. Когда он идет, слышится «шлеп-шлеп», как будто вместо ботинок у него на ногах ласты.
Мне стало очень страшно. Сердце забилось в груди так громко, что я испугалась, как бы оно не выдало меня. Я отступила к стене, потом и вовсе сползла по ней вниз, уткнувшись взглядом в дверь.
Мучилась я в неведении недолго. Несколько секунд – и проем перегородила чья-то тень. Я перестала дышать, вжалась в стенку и плотно прижала телефон светящейся стороной к груди.
Луч фонаря разрезал пространство. Кто светил, я не смогла разглядеть, но, судя по силуэту, человек был высокий и худощавый, такой, каким его описывала Клавдия Петровна. Незнакомец, правда, чем-то был похож на покойного Дмитрия Полянского.
«Дима?!» – промелькнуло в сознании.
Человек прислушался. Фонарный луч заметался по стенам. Чудо, что он меня не зацепил. Я сидела очень низко, почти лежала, но все равно предпочла заползти под стол, который, к счастью, стоял рядом.
Кровь пульсировала в голове, казалось, что от ее переизбытка у меня лопнут сосуды. Сердце сжалось в комок и переместилось куда-то вниз. Я поняла, что такое первобытный страх.
«Господи, а ведь я так же, как и Клавдия Петровна, могу умереть от страха, – мелькнуло в голове. – Нет-нет, этого не случится, – тут же уверила я себя. – Если это призрак, то он ничего плохого мне не сделает. Призрак – сущность бестелесная, значит, физическое воздействие совершить не может. Бояться его глупо. Но если это человек … Нет, как бы он сюда попал?! Даже, если охранник спит, ресторан под сигнализацией! У нас на всех наружных дверях и окнах стоят датчики на открытие. Здесь нет никого и быть не может! Это плод моего воображения. Я сплю!»
Однако попытка убедить себя в том, что передо мной призрак, провалилась. Луч света реально скользил по стене, ввергал меня в ужас и что-то искал. Что можно искать на кухне, я не представляла. Разве что меня?
От этой мысли мне стало совсем плохо. Челюсти судорожно сомкнулись – я прикусила губу. Вкус выступившей крови ассоциировался с опасностью. Я вспомнила, что хищников притягивает запах жертвы, и испугалась еще больше. Мне показалось, что все вокруг пропахло моей кровью, и этот запах непременно меня выдаст.
