– Нет, при мне она Якова никогда не ругала. Да и как бы она после этого выглядела, если раньше всем доказывала, что ребенка родила от мужа?
– А она это доказывала?
– Было дело, – вспомнила Марфа Егоровна. – Как-то встретила ее на рынке. Она мальчонку за руку вела. Я возьми да и скажи: «Клава, как твой мальчик на соседа моего похож. Уж не согрешила ли ты с ним?», а она мне: «Вам бы, Марфа Егоровна, только человека обидеть. Витин папа – Николай Петрович, мой муж».
– То же и мне она говорила, и Тамаре Григорьевне из первого подъезда, и Ангелине Николаевне, домработнице Солдатовых, – добавила Елена Тихоновна.
Очевидно, что тема отцовства ребенка Клавдии Петровны в свое время широко обсуждалась жильцами этого дома.
– Только Клавдии никто не верил, потому как мальчик – точная копия Якова Семеновича, – продолжила Марфа Егоровича. – Мы тогда решили, что Яков хорошо откупился от Клавдии и на протяжении всех лет, вплоть до самого отъезда, деньги ей на пацана давал.
– Почему вы так решили?
– Так ведь Клавка нигде в то время не работала. Значит, ей было на что жить. А когда Яков Семенович уехал, почти сразу посудомойкой в ваш ресторан устроилась. А куда ей еще податься, если нет ни образования, ни опыта работы? То, что она посудомойкой попросилась, можно объяснить только тем, что деньги закончились.
– Да, после долгих лет лжи трудно сказать правду, – выслушав Марфу Егоровну и Елену Тихоновну, сказала я.
– Это точно. Признайся она, что все эти годы жила на алименты Якова Семеновича, ей бы поставили в вину: зачем голову всем морочила, приписывая отцовство своего сына мужу. Продолжила бы ваньку валять – опять упрекнули бы во лжи. С какого боку не подойди – врунья! Прости, Господи, – чинно перекрестилась Марфа Егоровна.
Бабушки рассказали все, что знали о Клавдии. Я с ними простилась и пошла обратно в «Кабуки». Сев за свой стол, я положила перед собой чистый лист бумаги и стала вычерчивать схему. Вверху начертила прямоугольник, внутри которого написала «Яков Семенович». Чуть ниже, слева и справа – прямоугольники «Клавдия Петровна» и «Булкин». Все три прямоугольника соединила между собой.
Яков Семенович – Клавдия Петровна – Булкин.
«Надо полагать, до отъезда Якова Семеновича Клавдии не за что было на него обижаться. Он на ней не женился, но обеспечивал и ее, и ребенка. А вот когда денежный поток прекратился, у Клавдии появился повод возненавидеть Кауфмана. Даже если это не так, то все равно лучшего помощника, чем Клавдия Петровна, Булкин найти не мог. Клавдия хорошо ориентировалась в квартире Якова Семеновича. Она, конечно же, знала, где расположен люк, и могла догадываться, где мог быть тайник», – рассуждала я.
Однако было одно «но», которое не вписывалось в мою схему. Клавдии Петровны уже не было в живых, а Булкин продолжал наведываться в ресторан. Обычно от подельников избавляются, когда дело уже сделано. Неужели у Булкина что-то вышло из-под контроля? Или он все, что нужно, узнал и решил загодя избавиться от помощницы?
А если Клавдию Петровну он использовал вслепую, чтобы потом с ней не делиться, а она об этом догадалась? В этом случае она не подельница, а жертва. В пользу этой версии могло говорить то, что в последнее время она выглядела весьма испуганной. Всего лишь игра для отвода глаз? Тогда Клавдия Петровна – величайшая актриса всех времен и народов. Я поверила, но не в приведение, а в то, что она сошла с ума. Ее безумные глаза, перекошенный от страха рот и дрожащие руки выглядели вполне натурально.
И еще одно не давало мне покоя: внезапная смерть Виктора, сына Клавдии Петровны. Можно ли считать ее случайной? Алкоголики часто травятся фальсификатом, но кто-то же этот фальсификат Виктору принес. Он, конечно, и сам мог купить водку по дешевке. Случай? Не люблю случайности, поскольку они только запутывают расследование.
Я, похоже, уже запуталась. «Кто Клавдия Петровна? Жертва или подельница Булкина?» – этот вопрос загнал меня в тупик. В какой-то момент я почувствовала, что мои мозги закипают. Еще минута и моя голова разорвалась бы изнутри. Хорошо, что позвонил Никита и избавил меня от самоуничтожения.
– Что делаешь? – беспечным голосом спросил он.
«Мне бы его проблемы», – мысленно ответила я, потом вздохнула и произнесла:
– Как что? Работаю.
– Уже половина шестого, – напомнил мне Никита. – Могу встретить.
Меня так уморили мои размышления, что я с радостью согласилась на предложение Никиты:
– Да, конечно. Я по тебе соскучилась.
– Буду у тебя через пятнадцать минут.
Уходила я из ресторана с легким сердцем. Никого ловить не надо. Булкин вряд ли сегодня ночью сунется в «Кабуки». И подельник ничем себя не выдаст, потому что Клавдия Петровна и есть тот самый подельник. В принципе, если не брать в расчет кое-какие неясности, то в истории со смертью посудомойки можно было поставить точку.
Преследовать вора-рецидивиста по кличке Кулич я не стану: на то есть полиция, которая в курсе того, кто ночью разгуливал по служебным помещениям нашего ресторана. Можно даже через Никиту намекнуть следователю Черпаку, что смерть Клавдии Петровны на совести Булкина, – это ускорит следствие.
Никита ожидал в машине. Увидев меня, он вышел, обошел автомобиль и распахнул передо мной дверцу – на переднем пассажирском сидении лежал букет цветов.
– Это мне? – растрогавшись, спросила я.
– А кому еще? Конечно, тебе. Кстати, сегодня ровно шесть месяцев, как мы знакомы.
– Неужели?! – удивленно воскликнула я.
Всего полгода? Мне казалось, что с Никитой я знакома целую вечность. Он всегда был рядом со мной, только я почему-то его не замечала. Может, так и было на самом деле? Что примечательно, он меня понимает, даже тогда, когда я молчу. Несколько раз я ловила себя на мысли: «Может, он и есть моя вторая половинка?»
– И куда мы едем? – спросила я, приподнимая букет, чтобы сесть. Из букета, обвернутого белой органзой, вывалилась красная бархатная коробочка. – Что это?
– Открой, только сначала сядь в машину.
Я села. Никита нажал кнопку блокировки дверей.
– Так будет лучше. Открывай коробку, – велел он, заметно нервничая.
В коробочке лежало колечко с тремя сверкающими камушками, соединенными вместе в форме сердечка.
– Какое красивое! – охнула я. – А…
Я хотела спросить, что означает этот подарок, но боялась разочароваться, услышав, что Никита мне купил колечко просто так.
– А ты не догадываешься? Приложением к этому кольцу идет моя рука и сердце. Короче, Вика, ты выйдешь за меня замуж?
У меня перехватило дыхание. Я ждала предложения от Никиты, но оно свалилось на меня слишком внезапно, настолько, что я не могла сообразить, что говорят в подобных случаях: просто «да» или что-то еще.
