– Да или нет? Не выйдешь из машины, пока не скажешь! – пригрозил он.
– Ты даже не дашь мне время подумать?
– Не юли! Да или нет? – спросил он, глядя почему-то не на меня, а на лобовое стекло.
– Тогда «да», – скромно потупив глаза, сказала я.
Никита вздохнул:
– Вот и хорошо. Сегодня мы отметим это событие вдвоем, а завтра мы поедем на ужин к моим родственникам.
Я давно знакома с Ольгой, а вот с остальными членами Никитиной семьи мне только предстояло познакомиться.
– Будет узкий круг: родители, Ольга с мужем и детьми, тетя Валя с дядей Мишей, моя двоюродная сестра Оксана. Еще обещали прийти Леокадия Германовна, тетка моей мамы, и ее четвертый муж Адольф Карлович. Замечательная парочка, надо заметить. Бабушка в прошлом пела в оперном театре, а ее муж – хореограф, кстати, он на пятнадцать лет ее моложе. Бабушке восемьдесят лет, ему, стало быть, шестьдесят пять, а смотрятся оба на пятьдесят. Бабушка даже выглядит моложе и не любит, когда ее называют бабушка. Для всех она Лека. Не удивляйся, если она попросит тебя напеть любимую оперную арию. Если не уверена, не пой – лучше сразу откажись, сославшись на простуженное горла. Фальши она не терпит.
– Меня хотят заставить петь? – испугано спросила я.
– А как ты хотела? – с напускной строгостью заговорил Никита. – Должны же они знать, в чьи руки я попаду. Ты должна быть идеальной женой.
– Но я не умею петь! И плохо танцую, – сказала я на тот случай, если Адольф Карлович захочет увидеть мою пластику. – И совсем не умею рисовать. У меня нет никаких талантов, – застонала я.
– И не надо. Вика, я пошутил. Соберутся милые люди, которым есть, что отпраздновать. У моих родителей годовщина свадьбы. Я подумал, что это хороший повод тебя со всеми познакомить.
Я немного успокоилась. Надо завтра с обеда отпроситься у Андрея Михайловича. Нельзя знакомиться с будущими родственниками, не приведя голову в порядок и не сделав маникюр. На парикмахерскую уйдет часа три. Еще по такому случаю неплохо бы сходить в магазин и прикупить какую-нибудь обновку. Ну и, конечно, следует приобрести подарок. Чтобы им подарить? Вазу? Чайный сервиз?
Мы приехали в ресторан. Разговор не клеился.
– Тебя что-то беспокоит? Ты передумала выходить за меня замуж? – спросил Никита, заметив, как я напряжена.
Мне было совестно признаться в том, что я жутко боюсь не понравиться его дядям и тетям, в особенности Леокадии Германовне и Адольфу Карловичу.
– Нет, конечно. Устала. Кстати! – воскликнула я, вспомнив, что еще не рассказала Никите об информации, которую сегодня удалось заполучить. – Клавдия Петровна была любовницей Кауфмана!
– Клавдия Петровна? Кауфман? Какая Клавдия Петровна? Какой Кауфман? – удивленно переспросил Никита.
Я с досадой и одновременно со стыдом отметила, что в данную минуту мы думали о разном. Он думал о предстоящей со мной свадьбе, а я – о покойной мойщице посуды и воре-рецидивисте Булкине.
– Клавдия Петровна – наша работница, которую нашли мертвой. А Кауфман – сосед, у которого бывший хозяин «Кабуки» выкупил квартиру. Ну, вспомнил? Ломбард у него был на соседней улице.
– А… – разочаровано протянул Никита.
Наверное, он хотел сменить тему разговора, но я продолжила, напомнив:
– Ты же мне сам вчера рассказывал о воре по кличке Калач. Его отпечатки пальцев нашли на молотке.
– Да. И что с того?
– Мы с тобой пришли к выводу, что Калач сбывал Кауфману ворованное золото, а тот его обманул, кинул на деньги. Конечно, странно, что у Булкина не одна ходка за плечами, а он так наследил. Но и на старуху бывает проруха.
– Пожалуйста, завтра не употребляй при моих родственниках таких выражений, как «кинуть на деньги», «первая ходка», «последняя», – попросил Никита.
– Хорошо. Я с ними буду говорить только об искусстве, скажем, о литературе, – пообещала я. – Или вообще буду молчать, – добавила я, подумав, что Леокадия Германовна, в отличие от меня, вряд ли является поклонницей детективного жанра.
– Перегибать палку тоже не надо. Тетя Лека не любит фальши.
– Я же не собираюсь ей петь, – обиженно хмыкнула я.
– Зачем ты так? Ты же поняла, о чем я, – в свою очередь обиделся Никита. Выдержав минутную паузу, он попросил напомнить: – Так что там с Клавдией Петровной?
Можно было ответить: «Чем ты слушал? Кому я рассказывала?», но в такой день ссориться с Никитой мне совсем не хотелось, тем более что я сама завела разговор на эту тему.
– А то, что Клавдия какое-то время работала у Кауфманов домработницей. Потом она забеременела, надо полагать, от хозяина, и ее рассчитали.
– И что?
– А то, что лучшего подельника, чем Клавдия Петровна, Калачу нельзя было сыскать. Как он ее нашел, как перетянул на свою сторону, не знаю, но факт налицо: Клавдия Петровна нашла люк и сообщила о нем преступнику.
– Зачем он тогда напугал ее до смерти?
– Не факт, что она умерла от испуга! Обширный инфаркт можно вызвать медикаментозно. Заключение о смерти ошибочное. Патологоанатомы написали его от фонаря, потому что бедная посудомойка никому не нужна. Будучи на месте ее родственников, я бы настояла на эксгумации и возбуждении уголовного дела. Увы, у Клавдии Петровны не осталось родственников.
– Ты хочешь сказать, что Калач убил Клавдию Петровну?
– Именно!
– Зачем?
Ответ лежал на поверхности.
– Она слишком много знала, – озвучила я древнюю истину. – Калачу не нужны были свидетели.
– А разве он что-то нашел?
– Нет, но, видимо, надеется скоро найти. Зачем ему с кем-то делиться? Я вот о чем подумала. Раз ты, Никита, подружился со следователем Черпаком, может, ты ему расскажешь о Клавдии Петровне и Кауфмане? А вдруг возбудят уголовное дело? Есть труп, есть проникновение в ресторан, есть отпечатки пальцев вора-рецидивиста. Что еще надо?
В глубине души я понимала, что если бы в заключении патологоанатома речь шла о насильственной смерти, то дело бы обязательно возбудили, а так и рассчитывать не на что. И все же я надеялась, что в прокуратуре и полиции найдутся люди, которые заинтересуются происходящим в ресторане «Кабуки».
– Позвонить Черпаку? Запросто! – с вызовом ответил Никита. – Сыну Ивана Антоновича мой предмет еще в следующем семестре сдавать. А чтобы беседа завязалась, могу отца нашего студента на чашку кофе пригласить.
– Завтра? – обрадовалась я.
– Нет, Вика, завтра я не могу. Завтра у нас вечер занят.
– А ты днем, – подсказала я.
– Днем у меня студенты, – мотнул он головой. – Но я обязательно позвоню.
– Можешь даже на меня сослаться, – предложила я. – Я готова помочь следствию. Быть глазами и ушами правоохранительных органов.
