– Ну как же… – меня смутила его реакция. – Зачем она тогда уволилась? Позавчера убеждала Андрея Михайловича в том, что работа ей просто необходима, а вчера положила на стол заявление об уходе.
– Мало ли, – пожал плечами Семеныч. – Разве вас, женщин, поймешь?
«Мало ли, – мысленно повторила я за ним. – Если бы дело ограничилось только уходом Риты из ресторана, то на это можно было бы наплевать. Но как объяснить её смерть? Клавдия Петровна, Виктор, Рита – все трое работали в ресторане «Кабуки». Случайность? Совпадение? Мало в это верится».
В дверь позвонили.
– Это полиция? – испугано спросил Семеныч, хватая дорожную сумку и не зная, что делать.
Понятно, что я для него не преграда. Меня можно было оттолкнуть и убежать, но вход в квартиру был блокирован, а прыгать со второго этажа высоко. Взгляд Семеныча отчаянно метался по комнате: он ведь не знал, кто так упорно звонит в дверь.
– Нет, это мой жених Никита, – успокоила я Семеныча.
– Жених? Какой жених? – с перепугу он туго соображал.
– Мой. Я замуж выхожу. Кстати, мы можем вас отвезти к следователю Черпаку. Вам лучше обо всем ему рассказать.
– Что рассказывать? Мы же не нашли тайник. Клавдия Петровна сама умерла. В чем нас обвиняют? За что арестовали Калача?
– За то, что он ограбил ларек.
– Я к ларьку никакого отношения не имею!
Никита продолжал трезвонить в дверь. Следовало скорее впустить его, пока он не снес дверь с петель.
– Расслабьтесь, Семеныч. Никто за чужие грехи вас сажать не будет. Простите, но я открою.
Я щелкнула замком, и в ту же секунду в прихожую ворвался перепуганный Никита.
– Вика! С тобой все в порядке? – спросил он, схватив меня за плечи. – Тебя никто не обидел?
– Нет, что ты! Извини, что я заставила тебя волноваться.
– Ты же ничего толком не объяснила!
– Никита, я все тебе расскажу. Только давай сначала отвезем Семеныча к Ивану Антоновичу.
– Он преступник? – тихо зашептал Никита.
– Нет, – так же тихо ответила я. – Скорее… – я запнулась, потому что трудно было подобрать определение к человеку, который вроде бы и помогал вору, но ограбления как такового и не было. Можно ли в такой ситуации считать его преступником? Наверное, нет. – Он свидетель, который может разъяснить, что происходило в нашем ресторане в последние дни.
Глава 28
Все попытки связаться с Черпаком по телефону не увенчались успехом: он или где-то забыл телефон, или просто не хотел отвечать на мои звонки. Я склонялась к последнему утверждению. Кажется, моя оперативно-розыскная работа изрядно надоела Антону Ивановичу, но мы все равно поехали к нему и не ошиблись: нам удалось перехватить его на стоянке перед управлением полиции.
– А мы к вам, – приветливо улыбаясь, сообщила я.
Ни мне, ни Никите он не обрадовался, более того, нахмурился и скривился так, будто ему предстояло разжевать горькую пилюлю.
– Мне сейчас некогда, – отмахнулся он, намереваясь сесть в служебную машину.
Я схватила его за рукав. Он развернулся и недовольно спросил:
– Что еще, Виктория Викторовна?
– Иван Антонович, мы привезли вам грузчика из «Кабуки». Это он помогал Булкину.
– Брать ларек?
– Нет, искать тайник Крыжова.
– Какого Крыжова?
«Как такое возможно? Час назад мы говорили о хозяине квартиры, который сделал люк в подвал! Неужели забыл? – недоумевала я. – Может, у него есть дела поважнее наших?»
Я уже хотела напомнить, кто такой Крыжов, но, видно, Ивану Антоновичу действительно было некогда. Мельком взглянув на заблокированного в машине Семеныча, он бросил:
– Грузчика опросить и отпустить, предварительно взяв с него подписку о невыезде.
Сказал и был таков, сел в машину и уехал.
Я посмотрела на Никиту:
– И что нам теперь делать? Опросить я уже успела. Теперь что?
– Тебе же сказали: отпустить свидетеля.
– А подписка о невыезде?
– Вика, ты не работник правоохранительных органов. Как ты можешь делать то, на что не имеешь полномочий?
– И все-таки я не понимаю, что нам нужно сделать? – растеряно спросила я.
Черпак своим безразличием выбил меня из колеи. Я везла ему ценного свидетеля, а он даже не взглянул на него.
На помощь пришел Никита. Вернувшись в машину, он повернулся к Семенычу:
– Вот что, беседа со следователем откладывается. Вы можете ехать в «Кабуки» или домой. Но предупреждаю, если попытаетесь скрыться или поменять место жительства, вас объявят в розыск. А это для вас плохо, очень плохо.
– А кто сказал, что я собирался уезжать? Понимаете, квартира, в которой я сейчас живу, мне не по карману. Мне бы съехать туда, где подешевле.
– Я вас предупредил, – строго напомнил Никита. – Вы свободны. Нет, лучше я вас к дому подвезу. Считайте, что вы под домашним арестом. Выходить можете только за хлебом.
Во дворе своего дома Семеныч выкарабкался из машины и понуро побрел к подъезду.
– Будем надеяться, что мы его еще увидим, – проводив Семеныча взглядом, сказала я. – Никита, а можно меня отвезти в «Кабуки»? Я могла бы и пешком, тут недалеко, но что-то мне тревожно. Слабость в ногах.
– Это у тебя от голода, – сказал Никита и предложил перекусить. – Может, рванем в «Лиру»?
– Я бы рада, но рабочий день никто не отменял. Давай лучше вечером? Я ушла из «Кабуки», никого не предупредив. Меня, наверное, уже хватились.
– Хорошо, встретимся вечером. Кстати, я приготовил тебе сюрприз.
– Какой?
– Вот вечером и узнаешь.
Никита остановил автомобиль на стоянке перед «Кабуки». Какого же было мое удивление, когда рядом с рестораном я увидела служебную машину Черпака. Еще более странным мне показалось то, что на двери главного входа висела табличка «Закрыто». Спецобслуживание сегодня у нас никто не заказывал, и ревизоров мы не ждали. Меня не было час с небольшим. Что на этот раз стряслось? И почему Иван Антонович не сказал, что едет в «Кабуки»?
Я постучала в дверь – открыл метрдотель.
– Что у нас происходит? Закрытая вечеринка? – пошутила я. – Я не опоздала?
– Нет, пять минут назад начали. Только эта так называемая вечеринка больше на ремонт похожа.
Со стороны служебных помещений доносились методичные удары. Я пошла на шум. В коридоре, задыхаясь в облаке пыли, ползущем почему-то от моего кабинета, стояли все наши сотрудники во главе с Андреем Михайловичем.
– Вика, хорошо, что ты появилась, – обрадовался мне шеф, даже не спросив, куда я отлучалась. – Ты извини, но в твоем кабинете хозяйничает полиция. Не волнуйся, к тебе это никакого отношения не имеет.
