– Зачем ей ящик доставать, если я два дня назад новую пачку из него вытащила и рядом с машиной поставила?
– Не увидела?
– Позавчера загружала машину и видела, а вчера – нет?
– Лариса, я не знаю. У Клавдии Петровны последние дни были проблемы с головой.
– Это точно. Вчера она ко мне по мобильному телефону звонила. Я так и не поняла, что она хотела сказать. Диму вспоминала, вроде он ей явился. Нашел к кому являться! – фыркнула Лариса. – В общем, я посоветовала ей бросить пить и в церковь сходить, свечку Дмитрию Петровичу поставить.
– Ты тоже знаешь, что Клавдия пила?
– Знаете, такое в мешке не утаишь. Кстати, я ее тайник нашла.
– Какой тайник? – заинтересовалась я.
Лариса поняла, что сболтнула лишнее. Не хотелось ей выдавать подругу, да пришлось. Я решительно потребовала:
– Лариса, не молчи. Если начала – говори. Что она прятала в тайнике? Где он находится?
– Господи, да бутылка это! Клавдия, если в графинах водка или коньяк оставались, сливала в бутылку из-под минералки. Остатками в рюмках не брезговала. Хранила эту бутылку в кладовой, а не на кухне, чтобы Олег Николаевич не нашел и не выкинул ее.
– Значит, у нее был ключ от кладовой?
– Был. При Василии Ивановиче, нашем прежнем шеф-поваре, ключ от кладовой никто не прятал. Один висел у него на связке ключей, а другой – на гвоздике. После смерти Василия Ивановича Клавдия этот ключик прибрала к рукам.
Теперь понятно, зачем Клавдия Петровна оказалась в кладовой. Не от приведения она здесь пряталась – за водкой пришла. Здесь ее сердечко и прихватило.
– С Клавдией Петровной все ясно. Лариса, ты тут общую тетрадку не находила? – спросила я, чтобы уже разобраться во всем.
– Ту, что Олег Николаевич на кухне искал?
– Видимо, да.
– Так он уже ее нашел, – доложила Лариса. – Она под стол завалилась. Может, упала, а потом ее случайно кто-то ногой задвинул. Ох уж этот Олег Николаевич. Сам, небось, это сделал. Мог и Ванька: он под ноги не смотрит. И незачем было грешить на Клавдию? Креста на человеке нет. Даже если бы она эту тетрадь под стол швырнула, неужели простить нельзя? Ей и так в жизни досталось по самое не хочу.
– Ты сейчас о сыне Клавдии Петровны? – спросила я, собираясь попросить Ларису проконтролировать похороны подруги.
– О ком же еще?! Горе горькое, а не сынок. Лодырь и пьяница! Да это и Клавдия понимала. Этот на старости и стакана воды не подаст. Жутко она боялась стать немощной. Мне кажется, она и выпивать с горя начала.
– А не наоборот? Может, мальчишка, глядя на мать, стал заглядывать в рюмку?
– Нет, не думаю, – покачала головой Лариса. – Она ведь не всегда пила. Ну, может, на праздники выпьет, да и то самую малость. Крепко попивать стала несколько месяцев назад, когда с последним кавалером рассталась. Я ей тогда уже говорила: «Доведет тебя, Клава, эта любовь до могилы».
У Клавдии был поклонник? Вот это новость. Всегда удивлялась, откуда у Клавдии Петровны силы берутся. Работала она по двенадцать-четырнадцать часов, уставала очень, поэтому и выглядела соответствующим образом. Другой бы на ее месте ноги уже протянул, а она старалась быть оптимисткой. Утром подойдет к зеркалу, увидит в нем синяки под глазами на пол-лица, кожу цвета пергамента и губы, которые синевой отдают, – улыбнется своему отражению и скажет: «Красота – страшная сила».
Да и не интересовалась Клавдия, как мне казалась, мужчинами. С прежним шеф-поваром она дружила, могла постоять с ним на улице, покурить, рюмочку спиртного выпить перед уходом, но он был женат, а отбивать мужа у законной жены Клавдия не собиралась.
Кто же мог ею увлечься? И кому она могла ответить взаимностью?
«Но ведь был такой период, когда Клавдия расцвела прямо на глазах: начала следить за собой, губы красить, несколько новых кофточек купила», – вспомнила я.
Только уж больно коротким был этот период: вскоре она вновь махнула на себя рукой. Несколько раз я видела ее с заплаканными глазами. Зная, что у нее проблемный сын, я решила, что все дело в нем.
– Клавдия с кем-то встречалась?
– Да, не удивляйтесь так, Виктория Викторовна. Считаете, что если мы мойщицы посуды, то кроме тарелок ничего и никого вокруг себя не видим? Женщине в любом возрасте хочется быть любимой и желанной, даже тогда, когда она заведомо знает, что ее избранник – мерзавец.
– Мужчина, который ухаживал за Клавдией, плохо с ней поступил?
– А то! Налетел вихрем, закружил Клавке голову – и помер. А позже она узнала, что этот тип уголовник. На тот свет его отправили дружки: выпили, как водится, и ну махать ножами. После его смерти Клавдия сломалась, пить начала. Дура! – в сердцах бросила Лариса. – Прости, Господи. Царство небесное тебе, Клавдия. Не баловала тебя судьба. За всю жизнь ни одного стоящегося мужика тебе не встретилось.
– Н-да, – вздохнула я и повторила вслед за Ларисой: – Царство небесное. Андрей Михайлович обещал денег на похороны выделить. Вы уж, Лариса, отнесите их ее сыну, только проконтролируйте, чтобы они на выпивку не ушли.
– Не переживайте, – успокоила меня Лариса.
Глава 5
Никита сидел в машине и нервно постукивал пальцами по рулю. Заметив, какая у него растерянная и вместе с тем недовольная физиономия, мне стало за себя стыдно: я опоздала на полчаса и даже не удосужилась ему позвонить. В суматохе произошедших событий я совершенно забыла о том, что вечером меня пригласили в гости.
– Привет, – смущенно улыбаясь, я села в машину и потянулась к Никите, чтобы поцеловать, но он даже не повернул ко мне лицо. – Давно ждешь? – спросила я, смущенно вздыхая.
– Не очень, – старясь выглядеть невозмутимым, ответил он.
Я взглянула на часы. Так и есть, половина седьмого, а мы договаривались, что Никита заедет за мной в шесть, то есть к концу рабочего дня. При этом он предупредил, чтобы я не опаздывала, поскольку мы приглашены на ужин к Ольге, его старшей сестре, а она не любит разогревать блюда по второму разу.
С первой встречи у меня с Ольгой сложились очень хорошие отношения. Не знаю, чем я ей приглянулась, но она спит и видит меня женой Никиты. Однако ее братец пока не торопится делать мне предложение. Впрочем, и я не тороплюсь: меня вполне устраивает конфетно-букетный роман. Был в моей жизни эпизод, когда парень предложил пожениться на второй день после знакомства, обещал небо в алмазах и золотые горы, а на деле оказался брачным аферистом. Теперь, после того как обожглась на молоке, я дую на воду. Кстати, Никите я о его предшественнике рассказывала, возможно, поэтому он не бежит впереди паровоза.
– Прости, у нас тут такое случилось, – оправдываясь, сказала я.
– Что? – механически спросил Никита, все еще злясь на меня.
