– А иконы все на месте? – поинтересовалась я, подозревая, что причиной бегства батюшки стало банальное воровство.
– Все на месте. У наших и мысли не было, что он вор, – мой собеседник как будто даже обиделся. – Сначала подумали, что в больницу слег. Но ни в больницах, ни в морге его не нашли. Стали ждать. А потом нам нового батюшку прислали – Николая, моего тезку. Молодой, красивый. Брюнет, рост под два метра. К нему и молодежь пошла.
«Человек с улицы возглавить церковный приход не может, – задумалась я над словами Николая Кузьмича. – Церковь такое же учреждение, как, скажем, школа или детский сад. Настоятеля церкви назначает вышестоящее начальство, архимандрит или митрополит – я не знаю, кто главный в церковной иерархии. К митрополиту на прием я вряд ли попаду, а вот нужную информацию в архиве кафедрального собора – главного собора в нашей области – выудить, наверное, можно. Да хотя бы через Женьку Амосову».
Евгения Амосова, в прошлом моя одноклассница, закончила факультет журналистики. Будучи студенткой, она сотрудничала с местной религиозной газетой. Попала туда не просто так. Она из семьи священников. Ее папенька – настоятель Святониколаевской церкви. О том, где будет работать после окончания университета, она даже не задумывалась – ее сразу взяли в штат этой газеты.
«Получается, что и в среде священников без протекции никуда, – в данный момент это умозаключение меня только порадовало. – Редакция газеты расположена на территории кафедрального собора, значит, Женька легко может зайти в архив и раздобыть для меня информацию об отце Арсении. Близкими подругами мы никогда не были, но всегда ладили. Думаю, она не откажется мне помочь».
– Девчонки молодые в церковь зачастили, наряжаются как на Пасху. Это хорошо, конечно, но у батюшки есть матушка и двое деток, – с сожалением вздохнул Николай Кузьмич, как будто сам имел виды на красавца в рясе.
– А как выглядел отец Арсений? – спросила я. – Может, не такой красивый, как Николай? Потому к нему и не ходили?
– Нет, он тоже ничего был. Высокий, худощавый, пожалуй, даже слишком – ряса на нем немного болталась. И скулы выпирали. Лицо такое строгое, взгляд пронзительный. Под таким взглядом на исповеди, даже если захочешь, ничего не утаишь.
– А волосы? Борода у него была?
Аркадий Петрович был гладко выбрит. Стрижка очень короткая. Волосы практически седые.
– Как же попу без бороды? Была, конечно, но короткая и подстриженная, щегольская, что ли… Волосы собирал в хвост, хотя длинными они не были. И лицо очень смуглое, как будто он только что с пляжа. У батюшки не должно быть загара. В общем, не поповский он был, наш отец Арсений.
Описанный Николаем Кузьмичом отец Арсений был удивительно похож на Аркадия Петровича. Различия, конечно, были: усы, борода, волосы, собранные в хвост. Но долго ли взять в руки бритву? А что касается имени, то у священников так положено: в миру они имеют одно имя, а в церкви их нарекают другим именем. И все-таки я сомневалась: брат Николая Кузьмича мог и ошибиться.
«Что гадать? Все равно у меня нет никаких других вариантов. Буду считать, что отец Арсений и Аркадий Петрович – одно лицо, – решила я. – И сегодня же позвоню Евгении».
Глава 16
Заморачиваться с ужином я не стала, а устроила масленицу в разгар лета: нажарила оладий и выставила на стол пиалы со свежим медом и деревенским творогом, который мы купили по дороге домой. Никита против такого ужина не возражал. Он любит и блинчики, и мед.
Как только последний оладушек исчез в чреве моего мужа, я сразу же позвонила Женьке.
– Прости, дорогой, но мне надо сделать звонок однокласснице, – сказала я, положив на стол старую записную книжку, сохранившуюся с пятого класса.
Мой деликатный муж взял чашку с чаем и переместился в комнату, поближе к телевизору.
С Женькой мы не разговаривали года три, поэтому, набирая номер ее домашнего телефона, я слегка волновалась. А если она давно там не живет? Могла ведь и переехать? Номера ее мобильного телефона у меня нет – придется через старых друзей и подруг узнавать, а это время.
– Добрый вечер, а Евгению можно пригласить к телефону? – спросила я, услышав в трубке тихий размеренный женский голос. Я подумала, что трубку взяла Женькина мама, матушка Надежда, и потому представилась: – Это ее одноклассница Виктория Зайцева.
– Вика, ты? – грудной голос трансформировался в радостный визг. – Сто лет тебя не видела и не слышала. Куда ты пропала? Говорят, ты замуж вышла? Ну ты даешь! Поздравляю!
В Женькиной семье считалось, что дети должны вести себя тихо, быть вежливыми, послушными и ненадоедливыми – то есть быть ангелами. Вот Женька и была дома тихой и послушной, зато в школе расслаблялась на полную катушку. Разумеется, она не хулиганила и не срывала уроки, но то количество слов, кое её естество предписывало ей сказать за день, она выплескивала в школе. Рот у Женьки закрывался только на уроках литературы и только тогда, когда писали сочинение. Писать для нее было все равно что говорить. Наверное, поэтому она подалась в журналистки.
– Да, вышла. Спасибо. Ты как?
– Я? Лучше всех! Прости, Господи, за хвастовство. С другой стороны, уныние такой же грех, как злость, зависть, лень, обжорство… – затараторила Женька. – Ну да ты знаешь. В общем, все нормально. Пишу статьи для газеты, беру интервью у священнослужителей и верующих. Собираюсь в следующем году с паломниками побывать в Иерусалиме. А еще веду передачу для детей на православном канале. Ты, грешница, наверное, и не знаешь, что такой канал существует? – засмеялась она в трубку.
– Ну почему? Знаю, – соврала я и почувствовала, как к моим ушам прилила кровь. И ложь – грех, но врать иногда приходится, чтобы расположить к себе собеседника.
– Да ладно. Тебе, поди, и телевизор смотреть некогда? – в один момент раскусила меня Женька.
– Так и есть. Жень, а где твой офис находится? Я могла бы подъехать, мы бы встретились, поболтали.
– Офис? Ну ты даешь! Редакция! Две комнаты – вот и весь офис. Рядом с кафедральным собором стоит красивое трехэтажное здание, видела? Только тебя не впустят. Мирских туда вообще не пускают.
– А как же ты? Или ты монашка? – испугалась я.
– Не дождетесь! У меня и жених есть!
– Ого, поздравляю. Но я не поняла, где же ты все-таки работаешь, если мирских туда не пускают.
– Говорю же, в редакции. У меня пропуск есть. Я же в православной газете работаю, а это приравнивается к служению Богу.
– Надо же! Кстати, всегда хотела знать, что находится в том красивом здании, если ты говоришь, редакция занимает только две комнаты.
– Верно, редакция занимает две комнаты. В одной комнате сидит главный редактор, а в другой я и мой коллега Максим Корзун, ну очень талантливый журналист. Ходят слухи, что наш митрополит хочет его забрать к себе пресс-секретарем. Проблема в том, что Максим не монах и постригаться не собирается. Он на мне женится, – радостно захихикала Женя. – Я вас познакомлю. Ты ведь уже замужем, тебя можно знакомить, – она опять залилась счастливым смехом.
