– «Там» – это на том свете. Я только вчера это поняла, когда письмо получила. А ждут его, наверное, близкие, потому что на белом свете у него никого нет. Жены нет, детей нет. Был друг, да и тот умер. Кстати, Аля тоже вчера от отца Арсения получила письмо и денежный перевод для Ванечки. Получается, он и с ней попрощался.
– Альбина вам письмо читала? Может, там больше конкретики? Так и сказано: мол, ухожу по такой-то причине.
– Да нет, практически слово в слово. Альбина вообще мало что из письма поняла. Это я ей втолковала, а она со мной согласилась. И вот что еще, – матушка Матрена потупила взгляд. Говорить ей об этом не хотелось, да, видимо, надо было. – Аля мне рассказала, что отец Арсений и мой племянник работали в группе диверсантов. И им приходилось убивать мирное население. Чтобы не быть пойманными, они обставляли всё под несчастные случаи, иногда под самоубийства. Это я к тому, что опыт у Андрея Петровича был и, по всей видимости, большой. Меня признание племянницы очень огорчило. Мой племянник – убийца. Друг – а с отцом Арсением мы дружили – тоже убийца. Меня утешает лишь то, что они солдаты, а солдаты подчиняются приказам. Убийство мирного населения не их грех, а военного руководства. А что касается смерти Андрея Петровича, то скажу одно: самоубийство – такое же убийство и такой же грех, как и убийство невинного. И этот грех нельзя списать на кого-то другого. Бог всевидящий! Увы, Андрей Петрович это так и не понял, – вздохнула матушка Матрена.
– Значит, Альбина теперь знает, что Андрей Петрович ушел из жизни сам?
– Да. Она даже хотела пойти сегодня в полицию. А я вот пришла к тебе. Ты ведь так об этом парне печешься. Я не знаю, чем он провинился перед Андреем Петровичем и провинился ли вообще. В любом случае он должен отвечать только за свои проступки.
– Спасибо, что пришли.
– Не за что. Это все, что я могла сделать для Юрия и … Андрея Петровича. Мне пора. Я еще к Ванечке хотела заехать. Будет желание, приезжай в Красногоровку.
Матушка Матрена поднялась, отвесила легкий поклон официанту, который все это время не сводил с нее глаз, и пошла к выходу, оставив меня в хаосе мыслей.
«Виноват Юра? Не виноват? Сам Андрей Петрович выбросился из окна? Не сам? Если сам, то зачем? Хотел Юру посадить? Почему именно его?» – ломала я голову.
Глава 25
Не знаю, сколько я сидела за столиком. Может, пять минут, может, больше. Мысли путались в голове. То, что рассказала мне матушка Матрена, могло одинаково свидетельствовать и в пользу Юры, и против него.
Андрей Петрович в своем прощальном письме не написал: «Ухожу из жизни сам. В моей смерти прошу никого не винить». Только такое письмо могло бы снять с Егорова обвинения. Зато у следствия имеется другое письмо, вернее записка, в которой есть прямой намек на то, что Юра сначала специально сбил его, а потом пришел в больницу, чтобы добить.
– Странные у вас знакомые, Виктория Викторовна, – заметил официант, собирая со стола пустые чашки. – Кто она?
– Ты испугал меня, Артем, – подняла я голову. – Ничего странного в этой женщине нет. Это матушка Матрена. Человек пожилой и религиозный. Ее умерший муж был настоятелем церкви в Красногоровке. Кстати, мужчина, на которого наехал Егоров, тоже служил в этой церкви, как раз после ее мужа, отца Михаила.
– Да вы что! Это тот, который захаживал к нам с приятелем в нарды поиграть? И тот, которого Егоров сбил на тротуаре?
– Сбил, да, – подтвердила я, – но не на тротуаре.
– Все равно, смотреть надо. Жаль мужика, – вздохнул Артем, – мог бы жить и жить.
– А если этот мужик сам смерти искал? – задумчиво пробормотала я.
– Да ладно! – прислушался к моему бормотанию официант. – А с чего вы взяли, что он смерти искал? Разве не Егоров выбросил его из окна? Вроде бы Юру скоро судить будут.
– Артем, прекрати! – неожиданно рассердилась я. – Вина Юры еще не доказана! Только суд может решить: виновен он или нет.
– Да я разве против? – стал оправдываться Артем. – Конечно же, суд все учтет, и Юру, может быть, оправдают. А вот вы сказали, что этот мужчина сам смерти искал. Свидетели, что ли, нашлись?
– Нет, он письмо прощальное написал матушке Матрене.
– Может, беду предчувствовал? Такое бывает.
– Нет, так и написал: «Не судите строго. Прощайте», – немного перефразировала я письмо Андрея Петровича.
– Надо же. А у нас все в одну душу: «Юра убил, Юра убил», – разочаровано протянул Артем.
– Да? Это кто же Егорова в убийцы записал?
– Я так сразу и не вспомню, – стушевался он – Следователь всех о Егорове расспрашивал. А ведь у нас как? Если подозревают, значит, посадят.
– Типун тебе на язык. Юра никак не мог убить!
– Это почему? – Артем определенно тупил.
– Так ведь наш покойник – десантник, – сболтнула я и, прикусив язык, добавила: – Бывший, разумеется.
– И что? – хмыкнул Артем, испытывая мое терпение. Впрочем, имела ли я право на него злиться? Скорей всего, большинство наших сотрудников так и думало. Я загрустила. Встретившись со мной взглядом, Артем вдруг сказал: – Если вы считаете, что Юра не виновен, то, наверное, так и есть. Главное, чтоб следствие во все разобралось. А я, Виктория Викторовна, последний день сегодня работаю.
– Да? – удивилась я. – Уходишь? Зачем? Разве тебе мало платят? Потерпи – поднимут тебе зарплату.
Артем пришел к нам несколько месяцев назад. Звезд с неба он не хватает, но зарекомендовал себя честным и исполнительным работником. Таких сотрудников у нас ценят и продвигают. Этот парень смог бы сделать у нас карьеру. Сеть постоянно расширяется. Многие бывшие официанты сейчас занимают должности менеджеров и директоров по персоналу. Впрочем, какой из Артема директор? На директора он не тянет – простоват.
– Решил попробовать себя в другой сфере деятельности. Друг открыл фирму. Машины будем расписывать. Модно и платят хорошо.
– Как знаешь, – пожала я плечами.
Артем хотел уйти, но неожиданно замер, глядя поверх моей головы. В ресторан входил следователь Антон Леонидович.
– Опять? Кажется, кого-то ищет, – определил Артем по блуждающему взгляду следователя.
Заметив нас, следователь направился в нашу сторону.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Артем, догадавшись, что Антона Леонидовича больше интересую я, чем его скромная персона.
– Виктория Викторовна, я только что из отдела кадров. Знакомился с личными делами сотрудников. Устал от безликих бумажек: родился, учился… Одно и тоже. Решил чайку попить.
Я жестом позвала Артема.
– Принеси, пожалуйста, чай для Антона Леонидовича. Рекомендую «японскую сакуру».
– Можно и сакуру, – согласился тот.
– Что к чаю? – спросил Артем.
