Татьяна слушала вполуха, рассеянно скользя взглядом по реке. Вдруг дремавшая Серая встрепенулась и напряглась.
Что? Мысленно вскинулась Таня.
Тихо, только впереди топают старушки, опять споря о чем-то.
— Вы идите, я догоню, — негромко сказала им Таня. — Мне в кустики надо.
Бабушки синхронно кивнули и продолжили путь, а девушка скользнула в кусты и прошла несколько метров назад, чутко прислушиваясь. Встала против ветра и втянула воздух.
Пролетел еще один косяк, плеснула на реке рыба, ветерок играет с деревьями.
Вот! Хрустнула ветка под чьей-то ногой. Прошуршала прошлогодняя сухая трава.
Кто-то идет. Далеко, на том берегу.
Как жалко, что нельзя выпустить Серую! Волчица согласно фыркнула, напомнила о детях. Конечно, я и не собиралась. Но как же узнать, кто там бродит?
Покосилась на уходящих бабушек — идут, голова к голове и спорят на всю округу. Хорошо! Если кого-то привлек шум, он увидит двух старушек, а она сейчас с того берега не видна. Лишь бы неугомонные подружки не спохватились, что Тани долго нет, и не принялись ее звать на весь лес.
Девушка осторожно отступила еще глубже в кусты, убедившись, что ветер дует строго на нее. Прикрыла глаза и принялась изучать запахи, которые нес ветер.
И широко открыла глаза, поймав запах, который никак не ожидала.
Силой воли заставила себя замереть и, не двигаясь, медленно и внимательно осмотрела противоположный берег.
Некоторое время ничего не было видно, но запах подтверждал — тот, кто следит за бабушками, все еще там.
Но, наконец, незваный гость счел, что ничего интересного в двух пожилых женщинах нет, развернулся и на секунду показавшись, исчез, растворился среди кустарника. Еще несколько минут и о его недавнем присутствии можно было узнать только по тонкому запаховому следу, который по-прежнему, сносил в сторону Тани ветерок.
Надо было догнать бабушек и крепко подумать.
По словам тёти Насты, здесь поблизости никто больше не живет.
Тогда, откуда взялся этот оборотень? Судя по запаху, взрослый, сильный, опасный. И что ей теперь делать? Опять бежать, или прекратить прогулки по лесу и затаиться в Голышеве? Судя по всему, волк ее не почуял, просто среагировал на разговор, увидел двух старушек, успокоился и ушел.
Запах совсем чужой, незнакомый.
Страшно!
Весь путь до Голышево Таня старалась идти в стороне от бабушек, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, но больше незнакомый запах не попался.
Бабушки, воодушевленные идеями и планами, не могли наговориться, у Татьяны появилась возможность подумать. Оставив старушек на кухне, она вышла из дома, присела на крыльцо.
Итак, что она имеет?
Достаточно надежное убежище и время. Если Настасья с Марией все-таки уболтают местного гинеколога, и Таню поставят на учет, это принесет ей дополнительные проблемы. Начиная с отсутствующих документов, заканчивая анализами. Если они возьмут ее кровь… Оборотницы рожали под присмотром своих врачей и в своем роддоме. По одному такому было в каждом крупном городе, оборотни позаботились, чтобы самкам было, куда обратиться. Хорошо еще, что зверь предупреждал о начале родов за два дня, можно было спокойно доехать до нужного заведения. Больницы, где работали врачи из оборотней, принимал и людей, и они благополучно лечились, рожали и выписывались, так и не узнав настоящей роли заведения.
Далее — надо бы выяснить, что за волка она почуяла, но так и не смогла разглядеть. Откуда он здесь взялся? Один он или есть еще? Вдруг, это Кирилл ее ищет? Нет, не похоже, что Кирилл и что вообще кого-то ищет. Если бы это было так, волк не ограничился бы осмотром источника шума, а, как минимум, изучил бы следы и проследил, куда ушли люди. И быстро бы выяснил, что там была и волчица. Значит, этот волк не ищет, он просто проезжал или проходил мимо и выглянул только на шум. Это радует, но в любом случае ей надо быть втройне осторожнее и в ту сторону больше не ходить.
Еще новость — дети. Это такое счастье! И такие проблемы… Чтобы достойно их вырастить, нужны средства. И клан. Нельзя, чтобы малыши росли вне стаи. Вернуться назад? Ни за что! Значит? А вот тут есть варианты и один из них сегодня мелькнул в кустах на том берегу реки.
— Что ты тут сидишь, как неродная? — выглянула баба Маша. — Заходи, мы решили вареников налепить.
Таня улыбнулась ей и поднялась с нагретых ступенек.
Настасья мельком глянула на вошедших:
— Вижу, маешься ты. Не переживай, все утрясется! Вареники с чем делать будем? Есть творог из козьего молока, есть картошка.
— Тетя Наста, а на той стороне реки есть деревни?
— Нету. Там километров на пятьдесят точно нет никакого жилья. Возле капитального моста, десять километров отсюда вверх по реке, деревушка — Каменка. Так, дворов на пятнадцать. Жители дальнобойщиков обслуживают, харчевни-едальни открыли, щи-борщи варят, тем и живут. В другую сторону Дергуньково, да ты видела, как в Никишино ехать. А больше и нет ничего. Нет, конечно, вдоль трассы есть деревни и городки, но это далеко все, трасса от моста сразу на север уходит. Я же рассказывала, изначально эти места глухие, волчьи.
— Не пугай девчонку, Настасья! — возмутилась баба Маша. — Волков здесь нет, не бойся! А какие есть, то смирные, на людей и скотину не нападают. Я всю жизнь тут живу, ни одного случая не слышала, чтоб волк на людей напал. Вон, Настасья живет одна — расскажи, хоть одного видела?
— Видела. Этой зимой на том берегу следы видела волчьи.
— Ну, да, ты же у нас индеец Зоркий Глаз! Прямо, волчьи следы? Небось, собака пробежала.
— Нет, волк: след прямо строчкой, как по линеечке и крупные отпечатки такие, здесь никто таких здоровенных не держит. Одной еды каждый день ведро надо, лучше свинью откормить. А гавкать во дворе и собаки поменьше хватит.
— Ладно, хватит пугать, неси сито уже, мы будем вареники лепить или девочку только разговорами кормить станем?
Остаток дня прошел мирно и, по-семейному, уютно. Налепили вареников, наелись. Старушки прилегли вздремнуть, и Таня опять вышла на улицу, побродила вокруг дома, сходила на огород, вслушиваясь в пролетающие косяки. Ветер не принес ничего настораживающего, присутствие чужака больше не ощущалось.
Если это проходящий волк, то он уже ушел и, скорее всего, назад не вернется.
Татьяна подставила лицо весеннему солнышку, ощущая кожей его ласковые прикосновения. Совсем, как когда-то нежно проводил пальцем по ее щеке Кирилл.
Луна!
Настроение сразу опять упало. Ну, спрашивается, зачем ей его вспоминать и раз за разом бредить раны? Все, был Кирилл, да весь вышел! Ну и что, что на ней метка? Без подкрепления она может со временем стать менее заметной, ведь свою ему она так и не поставила. Нет, пока она носит его детей, метка Кира будет держаться, как новенькая, оберегая самку и потомство, но если она в ближайшее после родов время не поставит Кириллу ответную, то его след постепенно поблекнет. Сначала менее интенсивным станет запах, потом менее ярким станет отпечаток на ее коже и метка перейдет «в спящий режим».
