– Он и вправду так сказал, Лиззи?
– Истинная правда!
Аннабел Бретон помогла Китти забраться на заваленную подушками кровать, которая служила девушкам залом собраний.
– Я ни с кем не буду состязаться, – сказала она. – Мы с Дэвидом поженимся в октябре.
Подружки взвизгнули. Они наперебой обнимали и целовали Аннабел.
– Расскажи, Аннабел! – настаивала Каролина. – Что сказал Дэвид? Наверное, он опустился на одно колено и приложил руку к сердцу.
Китти хихикнула:
– Он поцеловал тебя?
Аннабел покачала головой:
– Мне он ничего не говорил. Папа сказал, что Дэвид зашел к нему утром и попросил его позволения на брак. Со мной, наверное, Дэвид будет говорить вечером. Он должен прийти к ужину.
– С ума сойти! И что же ты собираешься ответить?
– Конечно же «да». Я всегда знала, что выйду замуж за Дэвида.
Девушки разом вскрикнули и пожелали Аннабел счастья, расхваливая красоту и очарование Дэвида Майкела. Про себя каждая подумала, что он старый толстяк, но нельзя не поддерживать веру подруги в то, что она счастлива.
Аннабел чуть не расплакалась, но Каролина вовремя сменила тему разговора:
– Держу пари, что Лиззи получила букет от Лукаса Купера. Она единственная из нас, с кем он беседовал.
Ах, я готова умереть от зависти. Расскажи, Лиззи. Все до мелочей.
Лиззи рассказала все, что могла. Тете Джулии удалось узнать, кто он такой, но, когда Лиззи заглянула после завтрака к кузине Люси, та заявила, что он опасный, отчаянный человек.
Подруги придвинулись к ней поближе. Сведения о жизни на «диком западе» и история со скальпом заставила их вытаращить глаза. Но услышав об отказе Лукаса воевать против Южной Каролины ценой ухода из армии, девушки расчувствовались едва ли не до слез.
– Как генерал Ли, – вздохнула Каролина. – Он тоже уезжал в Вест Пойнт, но вернулся ради служения Югу.
– Почему он ни с кем из нас не танцевал? – спросила Китти. – Трудно выразить, что за негодники эти распорядители.
Но Лиззи знала, в чем тут причина.
– Он сказал, что решил пойти на бал в последнюю минуту, и распорядители не могли знать заранее, что он будет. Он здесь с «Красными рубашками» и потом сам не ожидал, что освободится.
Каролина опять вздохнула:
– Мы вот только знаем, что он в отряде «Красных рубашек». А каково было бы его увидеть – верхом на коне, с расстегнутым воротом, волосы золотятся на солнце!
Даже Аннабел, несмотря на предстоящую помолвку, не удержалась от восторженных взвизгиваний и стонов. Девушки вновь обратились к Лиззи Трэдд:
– Какая ты счастливая, Лиззи! С тобой он просидел весь шестнадцатый танец.
– Он подошел к Джону, а не ко мне.
– Ему было с кем побеседовать, стоило только осмотреться вокруг. – Китти понизила голос до шепота: – Вы обратили внимание на Мэри Хамфриз? Она открыто бегала за ним. Мама сказала, что это скандал.
Каролина подлила масла в огонь:
– Моя мама говорит, что Мэри красит лицо.
– Что там краска? – заметила Лиззи. – Вы когда-нибудь видели такое глубокое декольте?
– Чего вы хотите от бедняжки, – вмешалась Аннабел, – три года, как она вступила в свет, а до сих пор не замужем. – Аннабел самодовольно улыбнулась.
– Бог с ней, с этой Мэри Хамфриз, – сказала Каролина, – ясно, что он обратил внимание на Лиззи. Наверное, он пришлет тебе букет.
– Нет, хотя я надеялась. Кузина Люси говорила мне, что многие мужчины присылают букеты девушкам, которые впервые выезжают в свет. Из любезности. Это вовсе не значит, что они действительно заинтересовались вами. Джон Купер прислал цветы спозаранку. Лукас Купер остановился у него. Он мог бы также вложить свою визитку, безо всяких хлопот. Если бы только хотел.
Китти постаралась ее утешить:
– Наверное, он уехал сразу после бала, Лиззи. У меня кузен в отряде «Красных рубашек», и мы его совсем не видим. Лукасу Куперу, наверное, пришлось покинуть город.
Стюарт Трэдд кипел от злости:
– И я бы мог поехать на бал святой Цецилии и скачки. Все равно мы здесь ничего не делаем.
Алекс Уэнтворт лениво улыбнулся:
– Я предпочитаю ничегонеделанье. Если бы ты, подобно мне, занимался страховым бизнесом, ты бы оценил свободную жизнь героя. – Он поднял бокал с вином. – За генерала Уэйда Хэмптона, губернатора Южной Каролины. В скором времени.
Спустя четыре месяца после спорных выборов в Колумбии и Вашингтоне оппоненты все еще продолжали политику взаимных компромиссов. В итоге Рутерфорд Б. Хайес был введен в должность президента неделей раньше первого марта. Но Чемберлен все еще занимал правительственное здание штата в Колумбии, хотя сам Хэмптон сообщил своим сторонникам, что Хайес, республиканец, согласился его поддержать и вывести войска из Южной Каролины в обмен на передачу голосов штата, поданных за Хэмптона в Коллегию выборщиков.
– Должно быть, сторонники Хайеса надули генерала, – решил Стюарт. – Мы будем маршировать взад-вперед по Стейн-стрит, пока эти чертовы «Красные рубашки» не изорвутся на нас в лохмотья, а саквояжники и черные тем временем оберут нас дочиста.
– Не будь ослом, Стюарт. Где ты видишь парады? Наши преданнейшие законники хлынули на железнодорожный вокзал. День за днем они грузят награбленное, чтобы отвезти его домой, на север. Сегодня ты сам наблюдал такую сцену. Помнишь ухмыляющегося чернокожего с полным ртом золотых зубов, а с ним ту желтую девку в драгоценностях, на которые ушли все налоги за год? Думаешь, они направились на молитвенное собрание? Они везли с собой три вагона багажа.
Стюарт выпил свой бокал до дна.
– Зря мы позволяем им улепетывать. Наверное, папаша Каин сейчас в Бостоне.
– Оставь это, Стюарт. Ты так захвачен преследованием, что с тобой можно со скуки умереть. Собутыльник ты никудышный.
– Это не тебя он едва не убил.
– Тебе известно, что он поклялся меня убить. Он разочарован, что янки отправили на тот свет моего отца, прежде чем он сумел это сделать… Мне следовало сказать – нашего отца.
Стюарт ударил кулаком по заставленному столу:
– Как ты можешь смеяться над такими вещами! Вдруг он почувствовал на своем запястье железные пальцы Алекса. Лицо друга выглядело зловеще в мерцающем свете дымящейся лампы, горевшей на столе.
– Да, я смеюсь. Я вынужден смеяться. Если бы ты не был всецело поглощен собственными скорбями, ты бы понял, каково мне на самом деле. Моя семья опозорена, моего отца клянет во всеуслышание смуглокожий фанатик, матери стыдно показаться на людях, и двери собственного дома закрыты для меня с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Ты считаешь, что у тебя есть причины убить этого самого Каина, потому что он пытался убить тебя. У меня есть тысячи причин. Но я не делаю из себя идиота, разыскивая его повсюду. Я смеюсь, не дожидаясь, когда станут смеяться надо мной. Слава Богу, он уехал из Южной Каролины; возможно, мои внуки будут жить спокойно, не мучаясь подозрениями, что кругом только и судачат об их незаконных родственниках. Да, только к тому времени, надеюсь, все забудется.
