— В Испанию.
— Ха! — произнесла подруга со странной торжествующей интонацией. — Могли бы лететь вместе.
— Могли бы?
— Но никуда не полетим! — ее голос был почти радостным. — Все рейсы в Европу отменены. Там забастовка авиадиспетчеров.
— Вот сволочи! — выпалила Настя.
— Какая еще забастовка? — Нина не могла поверить. — Надолго?
— Может, день, может два. А, может, и все три. Потом же неразбериха начнется из-за того, что куча рейсов скопилась.
— Я не могу ждать три дня!
— А что делать? Я тоже такого не планировала. У меня отпуск всего две недели.
— Пойду узнаю, — решительно выпалила Нина.
— Сегодня рейсов однозначно не будет. И узнавать нечего. Как только что-то изменится, они пришлют эсэмэску.
У Нины было такое ощущение, как будто ее ударили по голове пыльным мешком. Она и так была на пределе. Не спала много ночей, внутри как будто сжалась тугая пружина. Последние несколько часов, самые тяжелые, ее спасала только мысль об отпуске. Она знала, что скоро сядет в самолет и улетит от всего этого. Только это помогало ей держать себя в руках. Теперь же весь продуманный алгоритм действий рушится, и у нее такое ощущение, что она сейчас тоже рассыплется на кусочки.
Настя и ее подруга тем временем обменивались впечатлениями об общих знакомых. Нина догадалась, что они вместе учились в институте. Но имя подруги так ни разу и не было названо. Нина и Настя были знакомы с детства, они росли в одном дворе и сидели за одной партой, но, после поступления в разные учебные заведения, их дороги на время разошлись, так что они знали далеко не всех знакомых друг друга.
— Видишь кого-то из наших? — спросила Настя.
— С Оксанкой постоянно встречаемся в спортзале, а с Водовозовым мы вместе работаем, как ты знаешь.
— До сих пор?
— Да, в нашей компании все на удивление стабильно. Недавно видела Ленку Петрову. Они с Максом разошлись, представляешь?
— Ох! Трудно поверить. Такая классная пара была.
- И не говори. Сейчас, вообще, какая-то эпидемия разводов. Помнишь Сашку рокера? Волосатый такой, в татуировках.
— Ну да. У него еще подружка была с младшего курса. Они, кажется, потом поженились.
— Ага. Тоже разошлись!
«Интересно, чему это она так радуется? — думала Нина. — Ее прямо распирает от восторга. И про забастовку она говорила прямо-таки с ликованием. Раньше, между прочим, гонцов, приносящих дурные вести, убивали на месте». Уже второй раз за последние пару часов она поймала себя на желании наброситься на живого человека. Кажется, и правда, надо выпить валерьянки.
— Ладно, я поеду. Пока пробка не образовалась. Пока что никто не хочет уезжать, все на что-то надеются. Ну и глупо. А я лучше дома подожду, с комфортом.
— Ты серьезно? — Настя, уставившись на Нину, после того как та поделилась с ней своими планами.
— Абсолютно. Ждать три дня я не буду.
— А что такого страшного? Вернемся домой, сходим вечером в бассейн. Завтра поваляешься перед телевизором…
— Я не хочу возвращаться! Просто не могу.
— Что это значит? Почему не можешь?
— Потому что у меня началась новая жизнь. Потому что я на пределе. Я хочу уехать. Улететь куда подальше. Как можно скорее. Иначе… не знаю. У меня начнется истерика.
— Пусть лучше у тебя начнется истерика, чем ты сейчас улетишь во Владивосток.
— Я не сказала, что именно во Владивосток. Я сказала: куда будут билеты.
— Неизвестно куда, неизвестно зачем. Ты рехнулась. Я тебя не пущу. Тебе к психологу нужно, а не в самолет.
— Может, ты меня еще в смирительную рубашку завернешь? Я взрослый адекватный человек. Делаю, что хочу. Сама решаю. Мне, в общем-то все равно, куда ехать. Испанию ты предложила, а не я выбрала. Главное для меня — сменить обстановку. В любом городе есть гостиница, есть какие-то достопримечательности. Погуляю, развеюсь, отвлекусь.
— Звучит разумно, — произнесла Настя, внимательно глядя на подругу. — Но у меня такое ощущение, что ты мне зубы заговариваешь.
— В смысле?
— Сама не знаю. Как будто ты только притворяешься взрослым и адекватным человеком. А как только прилетишь в этот свой Владивосток…
— Что? Уйду в запой? В загул? Свяжусь с криминалом?
— Что-то вроде этого.
— Ну что, запой так запой. Пошли в кассу.
— Скажите пожалуйста, какие билеты есть на ближайшее время? — спросила Нина.
— Какое направление вас интересует? — улыбнулась девушка в фирменной пилотке.
— Любое, — сказала Нина и увидела расширившиеся от удивления глаза.
— Желательно, южное, — вставила Настя.
— Так, — сотрудница аэропорта застучала пальцами по клавишам. — В Сочи свободных мест на сегодня нет, в Анапу тоже… Есть еще вечерний рейс в Симферополь… нет, тоже все билеты проданы.
— А Владивосток? — спросила Нина.
Настя дернула ее за руку, а девушка отвела глаза.
— О! — воскликнула она. — Недавно был возврат до Солнцегорска.
— Берем! — выкрикнула Настя.
— Солнцегорск… нет, это не подходит.
— Подходит, подходит, — Настя толкнула Нину в бок. — Оформляйте. Вот паспорт.
— Но вам нужно поторопиться. Посадка уже практически закончилась. Я предупрежу, чтобы вас подождали.
Через пару минут Нина мчалась к стойке регистрации.
— Я не хочу в Солнцегорск, — твердила она бежавшей рядом Насте.
— Хочешь. Он гораздо лучше Владивостока.
— Но там будет Игорь!
— Ну и что? Это же не совсем деревня, в конце концов. Поселишься на другом конце города. Вы, может, и не встретитесь ни разу.
— Ну, не знаю.
— Прекрасное место, ты сама говорила. Море, солнце, горы. Не в Самару же лететь, в самом деле.
— Я знаю, в каком отеле он будет. Найду себе жилье подальше… — начала планировать Нина.
— Ну а я что говорю!
— Ну все, мне пора.
— Давай. — Настя обняла подругу. — Позвони, как долетишь.
Глава 8
— Ни фига себе история, — Оксана покачала головой. — И что характерно, этот твой Игорь на козла совершенно не похож. Уж я-то в этом разбираюсь.
Нина хмыкнула. С одной стороны, ей было неловко от собственной откровенности: и чего ее понесло рассказывать все малознакомой девушке, да еще и в таких подробностях? С другой стороны, она чувствовала облегчение, как будто, рассказанная вслух, эта история потеряла какую-то часть своего трагизма. Она казалась такой тривиальной… Миллионы мужей изменяют своим женам. Она всегда была уверена, что с ней такого не случится, что у них с Игорем все не так, как у всех. У тех самых миллионов. Оказалось, все так же.
