Она не знает, что будет дальше, так какой смысл об этом тревожиться? Может быть, у них впереди долгие годы, а может, всего несколько дней, после которых они расстанутся и никогда не встретятся снова. Все возможно. Она сейчас не будет думать о будущем, строить планы, анализировать свои чувства. Будет просто наслаждаться восхитительным настоящим. Каждую минуту.
Желание носиться по склонам у Арсения пропало абсолютно. Он несколько раз поднялся на вершину и съехал вниз, вместе со своими неугомонными друзьями, но никакого удовольствия этот процесс ему не доставил. Он не мог думать о трамплинах и крутых поворотах, все его мысли были заняты Марьяной. Он представлял, как она сейчас лежит в постели, больная и несчастная… ей, наверное, очень плохо. А он даже не может придти и чем-нибудь ей помочь. Да хотя бы развеселить.
На самом деле ему хотелось каких-то более грандиозных свершений. Мчаться сквозь бурю за редким лекарством. Нести ее на руках до больницы, ощущая, как она обнимает его за шею. Броситься в горящий дом, и, рискуя жизнью, вытащить ее из огня… Так, стоп. При чем тут горящий дом? Похоже, он совсем тронулся. Надо, наверное, завязывать с катанием. А то он сейчас замечтается и слетит с трассы в какое-нибудь ущелье.
Арсений сообщил удивленным друзьям, что уходит, съехал на первый уровень, сел в кабинку подъемника, и вскоре уже переодевался в своей комнате. Его гостиница была расположена довольно далеко от отеля Марьяны, а ему хотелось оказаться где-нибудь поблизости. Непонятно, зачем. Даже если он будет в соседнем номере, но при этом все равно не сможет ее видеть, разве ему будет легче?
Тем не менее, ноги сами принесли его туда, откуда было видно окно Марьяны. Почему-то этот светлый прямоугольник притягивал его взгляд. Он сел на одну из скамеек возле детского городка и стал вести наблюдение. Наблюдать было совершенно нечего. Занавески на окне ни разу не шелохнулись, никто не показался, не помахал ему рукой… Наверное, она спит. Во всяком случае, лежит в постели. А рядом мама, племянник, невестка. Они могут ее видеть, разговаривать с ней, она, наверное, улыбается им и говорит, что чувствует себя прекрасно, чтобы они не волновались.
А вдруг ей стало хуже? Вдруг у нее что-то серьезное? Арамис вскочил и двинулся к гостинице. Почти, дошел до входа, повернул влево, прогулялся, потом вправо… В конце концов, он зашел в кафе и выпил целый кофейник кофе, что отнюдь не способствовало успокоению его мыслей.
Марьяну все время тянуло к окну, и, как оказалось, не зря. Ближе к вечеру она увидела Сеню. Он сидел на детской площадке и смотрел на ее окно. Она стояла за прозрачной шторой и наблюдала за ним. Вот он вскочил и бросился к гостинице. Неужели заявится к ней, невзирая на родителей и всех остальных? Это будет интересно. Девушка чувствовала, что ее сердце учащенно забилось. Сейчас он поднимется, и окажется прямо перед ней… Но он не поднялся. Когда до входа оставалось несколько метров, Сеня резко свернул в сторону. Он несколько раз прошелся перед гостиницей и зашел в кафе. Значит, боится. Ну что ж, ей это вполне понятно. Хватит его мучить.
Она бросилась одеваться. Пришлось натягивать теплый лыжный костюм. В джинсах и коротенькой курточке мама ее ни за что не отпустит. Марьяна быстро причесалась, мазнула по губам кисточкой с блеском. Хотела накрасить ресницы, но передумала. Пусть все будет естественно. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестят, она чувствовала, что выглядит очень привлекательно. Потому что влюблена, потому что спешит на встречу с человеком, который сводит ее с ума.
— Мам, я пойду прогуляюсь, — крикнула Марьяна в сторону гостиной.
— Стой! — услышала она грозный окрик.
— Ну что? Я прекрасно себя чувствую.
— Похоже, что так и есть, — вынесла вердикт мама, несколько секунд пристально рассматривая дочь. — Шапку надень.
— Да там не холодно.
— Говорю тебе: надень шапку.
— Да у меня капюшон есть!
Спорить совершенно бесполезно, поняла Марьяна. За шапку мамы бьются насмерть. Она взяла из маминых рук шапку, надела ее перед зеркалом и вышла.
— Только не сиди на морозе! — услышала она вслед.
Глава 7
Они столкнулись в дверях кафе. Арсений почувствовал, что кофе видеть уже не может, но зато в его организме присутствует странная и очень настоятельна потребность видеть окно Марьяны. Он расплатился, побрел к выходу, причем настроение его было далеко не радужным. И тут на него налетел восхитительный маленький вихрь с длинными светлыми волосами и самыми синими глазами на свете.
— Привет, чего нос повесил? — бодро спросила девушка, которая, в его представлении, должна была лежать в кровати с высокой температурой.
— Переживаю, — признался ошеломленный Арсений.
— За меня?
— Ага, — он почему-то опустил глаза.
— Здорово, — сделала неожиданный вывод Марьяна.
— А почему ты тут бродишь, ты же должна болеть, лежать в кровати с горчичниками? — спохватился он.
— Я уже выздоровела. И вообще, это была не болезнь, а акклиматизация. Если бы мама не подняла панику с утра, я бы и на лыжах пошла кататься. Как сегодня снег? Такой же мягкий, как вчера?
Они вышли из кафе и пошли по набережной, вдоль узкой горной речки, заключенной в обрамление из бетона. Арсений рассказал, как они всей компаний проспали и вышли на трассу только после обеда. Описал появление Романа и его нежелание сообщать телефон сестренки.
— Он вообще какой-то странный, — задумчиво произнесла Марьяна. — Смотрит на тебя волком. Не понимаю, что ему в тебе не нравится? — Она немного отошла и придирчиво оглядела молодого человека со всех сторон. — Вроде, все на месте. Две руки, две ноги. Одна голова.
— Может, он недоволен моим изогнутым носом? Или ему горб ему не по душе? А, понял! У меня ноги кривые.
— Точно, — серьезно сказала Марьяна. — Это решающий аргумент. Она не выдержала и рассмеялась. — Не прибедняйся. И не напрашивайся на комплименты.
— Даже и не думал. А почему у тебя шапка не на месте?
— В смысле? — девушка посмотрела на шапку, зажатую в руке.
Арсений аккуратно взял головной убор и натянул ей на голову. Он пытался быть осторожным, но все равно его пальцы запутались в разметавшихся по плечам волосах Марьяны.
— Больно! — пискнула она.
— Извини, — он неловко переместил шапку на одну сторону, потом на другую. Потом натянул на лоб.
— О господи, — вздохнула Марьяна. — Чувствую себя поленом.
— Почему? — удивился Арсений.
— Только на полено можно натягивать шапку таким образом.
Она сняла свою белую вязаную шапочку, перевернула швом назад и пристроила на голове так, как нужно.
— Век живи век учись, — глубокомысленно изрек Арсений. — Может, посидим где-нибудь? Ты не замерзла?
