После обеда заявился дед. Поскребся в открытую дверь моей спальни, потом в проеме показался его внушительный нос с не менее внушительными усами и, наконец, он нарисовался полностью. В одной его руке был термос, в другой — баночка с малиновым вареньем, в третье… Ой, нет. Там же, во второй, висела на мизинце прозрачная чашка с ромашками. Моя любимая.
Вид у него был крайне озабоченный и деловитый.
— Я тебе тут чаю заварил с душицей и липовым цветом. Свежий урожай, этого года!
— Где ты его добыл-то, свежий?
— У Клавы взял.
О, господи! Клава, то есть, Клавдия Андреевна, — это мама Кирилла, завзятая травница. Постоянно лазает по горам и лесам в поисках лечебных растений, а потом щедро одаривает ими всех окружающих. Теперь вся округа будет знать о моей мнимой болезни. И Кирилл тоже. Еще навещать придет, чего доброго.
Дед расположил на тумбочке возле моей кровати принесенное и уставился на меня тревожным и внимательным взглядом.
— Думаю, надо вызвать врача, — выдал он, наконец.
— Нет!
— Ты неважно выглядишь.
Знал бы он, как я себя чувствую! Но врач мне, к сожалению, не поможет.
— Мне уже гораздо лучше.
— Температуру мерила?
— Нет у меня температуры!
Дед выудил из своего безразмерного брючного кармана градусник и сунул его мне. Да пожалуйста. Убедится, что жара у меня нет, и отстанет. Пока часы отсчитывали положенные для измерения температуры тушки пять минут, дед развлекал меня разговорами о семействе Кирилла. Видимо, за то время, пока Клавдия Андреевн отсыпала ему душицы с липовым цветом, она успела снабдить его изрядной долей информации обо всех домашних.
Самая радостная новость — у Кирилла скоро будет новый племянник, уже третий по счету. Жена Влада, его брата, снова беременна. Влад, озабоченный финансовым благополучием своего, растущего как на дрожжах, семейства, спешно достраивает третью гостиницу. Глава семьи чувствует себя неплохо, особенно, если учитывать неблагоприятные прогнозы врачей, которыми его щедро снабдили после сердечного приступа. Клавдия Андреевна уверена, что секрет успеха — в травках, которыми она регулярно его потчует. Я даже не сомневаюсь, что здоровье мужа — полностью ее заслуга. Не знаю, в травах ли дело, или в волшебной силе любви, но ее рвение не могло не дать эффекта.
— Все, — сказал дед. — Вынимай.
Я достала градусник и, не глядя, протянула его деду. Пусть знает! Нет у меня никакой температуры.
— Ну вот, — раздался его трагический голос. — Я так и знал. 38,3.
— Что? — Я аж подскочила на кровати. — Не может такого быть. Я абсолютно здорова!
Но дед не обратил никакого внимания на мои слова.
— Я вызываю врача, — заявил он и решительными шагами направился вон из моей спальни.
Черт! Только врача мне сейчас не хватало! Что я могу ему предъявить? Израненное сердце с осколками сожалений, тоски и отчаяния? Может, он возьмет пинцет и повытаскивает все эти острые кусочки?
Не успела я откинуться на подушки и начать грызть уголок простыни, чтобы унять беспокойство по поводу предстоящего посещения медработника, как дед снова просочился в мою спальню.
— К тебе там гости, — произнес он строго.
— Гости?
Вот уж не ожидала. Мое сердце на секунду остановилось, потом затрепетало так интенсивно, что к горлу подкатила тошнота. Неужели Аркадий?
— Какой-то Андрей, — сказал дед.
— Андрей? Не знаю никакого Андрея.
Я снова откинулась на подушки. Устало и обреченно.
— Гнать его в шею? — спросил дед.
— Ага.
— Вообще-то, это я, — раздался из-за двери знакомый голос.
Ерш! Как он тут оказался?
— А где Андрей?
— Я — Андрей.
Ах, да! Он же представился мне во время нашего незабываемого танца в «Террасе». Ерш, то есть Андрей, все еще находился за дверью спальни, в гостиной. То ли проявлял деликатность, что вряд ли, то ли опасался деда, что вполне вероятно.
— Заходи! — крикнула я.
Дед удивленно и осуждающе вращал глазами.
— С этим гостем я давно знакома, — объяснила я. — Просто не знала, что он Андрей.
— А прилично ли принимать гостей вот так… в неглиже? — забеспокоился дед.
Ерш в этот момент уже частично проявился в дверях.
— Привет, Ерш, — произнесла я. — Тебя мой вид не смущает?
— Видали больных и пострашнее. И в анатомичке приходилось наблюдать разное… даже и вовсе без неглиже.
— О! — я подпрыгнула на кровати. — Ты же врач!
— Кто? Он?
Дед недоверчиво оглядел Ерша. Тот выглядел вполне прилично и был весь в белом, как будто знал, что придется доказывать свою принадлежность к служителям шприца и стетоскопа — белые выглаженные шорты, белая футболка без надписей.
— Диплом пока предъявить не могу, получу только через год, — объяснил он деду. — Но опросить и осмотреть пациентку вполне способен.
На слове «осмотреть» дед дернулся, но Ерш это проигнорировал и подошел ко мне.
— Горло покажешь? Вполне вероятно, что у тебя ангина.
— У меня не бывает ангин.
— Скажи «а». Шире.
Я распахнула рот во всю ширь, Ерш, изобретательно включивший фонарик на телефоне, светил мне в глотку. Через пару секунд он выключил фонарик, мягко дотронулся до моих миндалин, пристально посмотрел в глаза и уверенно произнес:
— С горлом все в порядке. Какая температура?
— 38,3, - отозвался дед.
Кажется, его доверие к Ершу в качестве врача резко возросло.
— Вполне вероятно, что это ротавирусная инфекция. Народ сейчас повально ей болеет. В жару микроорганизмы размножаются со страшной силой и присутствуют везде, в том числе и в теплой морской воде, где ты отмокаешь часами.
Дед сосредоточенно кивал, а Аркадий продолжил:
— Живот не болит? Рвоты не было? Стул нормальный?
— Ерш! — возмутилась я.
Пусть он осматривал трупы в анатомичке, я не собираюсь обсуждать с ним интимные подробности функционирования моего организма.
— Я Андрей Евгеньевич. Без пяти минут дипломированный хирург.
— Все у меня нормально. Только голова болит. Сильно.
Я уже сама почти поверила, что чем-то больна!
— Явный признак интоксикации.
— А что делать? — встрял в разговор дед.
— Противовирусные препараты и сорбенты. Я напишу. Где у вас бумага с ручкой?
Дед метнулся в гостиную, притащил блокнот, ручку и подал Ершу. Тот изобразил какие-то загогулины и отдал обратно деду.
