— Тайны никакой нет, — сообщил Ерш, после того, как я устроилась с градусником на диване. Мне сказал Лапоть.
— А он откуда узнал?
— От Регины.
Регина — это пляжная медсестра.
— А она?
— Не знаю, но, наверное, от Марка.
— Это еще кто?
— Бармен кафе «Лето». И ее брат.
— Он-то тут вообще каким боком?
Он удивления я чуть не выронила градусник, который достала из-под мышки. Ерш взял прибор из моих рук, посмотрел, покачал головой. Я выхватила градусник из его рук и увидела, что он показывает 36,2.
— И что тебе не нравится?
— Да нет, все нормально. После вчерашнего повышения так и должно быть. Ты ослаблена.
— Я тебе сейчас кулаком в ухо заеду, увидишь, как я ослаблена.
Нечего строить из себя важного доктора Андрея Евгеньевича и терзать мое любопытство, выдавая информацию в час по чайной ложке!
— Ладно, ладно, понял. Официально выписываю тебя с больничного.
— Так кто такой Марк?
— Он встречается с Мариной.
О! Вот, значит, какими путями сплетни о жизни нашей гостиницы распространяются по побережью. А, раз канал работает в одну сторону, значит, может работать и в другую… Я с предельной ясностью вспомнила наш коллективный визит в «Террасу», где я сначала исполняла что-то вроде стриптиза, потом танцевала рок-н-ролл, а потом чуть не упала под стол, опьянев от простой воды. А Лапоть, к тому же, снимал меня на телефон… Может, эта запись уже гуляет среди пляжных спасателей, медсестер и барменов? Но это ладно. Может, все уже знают о моем неудачном романе с приезжим белозубом красавчиком?
— И часто вы занимаетесь… распространением сплетен? — осторожно спросила я.
— Вообще не занимаемся! — возмутился Ерш.
— Ну, ну.
— Мы лишнего не болтаем. Особенно про тебя. Клянусь!
— А что, есть что болтать?
— Э-э… нет.
Тут я вспомнила эпизод, пару дней назад не дававший мне покоя. Теперь это абсолютно неважно, но я не люблю, когда что-то остается невыясненным или недоговоренным. Меня это мучает.
— Помнишь тот вечер, в «Террасе»? — спросила я.
Ну и зачем я это делаю? Сама напоминаю о том, о чем все должны забыть! Такова моя противоречивая и неугомонная натура…
— Э-э… а должен?
— В смысле?
— Ну, если ты хочешь, чтобы не помнил, то я не помню. Шел домой пьяный, налетел с разбегу на столб, сотрясение, выборочная амнезия.
— Отличный вариант. Но пусть твоя амнезия на пару секунд пройдет. А то мне одна вещь не дает покоя.
— Спрашивай.
— Помнишь, вы с… новым знакомым пошли на балкон вроде как выяснять отношения.
— Было дело.
Ерш выпятил грудь.
— Что там произошло? Почему вы вернулись в обнимку?
— Зря, да? Надо было ему морду набить?
— Просто скажи, чем вы там занимались. Лично у меня сложилось впечатление, что вы пили и целовались.
— Что?!
От удивления глаза Ерша так выпучились, что он, натурально, стал похож на рыбу. Тем более, что и рот у него открывался беззвучно, как у настоящего водного обитателя.
— Не угадала?
— Он встал в стойку, я сразу понял, что он тоже кикбоксингом занимался. Оказывается, мы на одних и тех же соревнованиях бывали…
Ах, вот оно что! Ну все, одной загадкой меньше, можно спокойно жить дальше. Кикбоксингом он занимался… И как ему за все годы занятий никто не попортил наглую самоуверенную улыбку? Я не о Ерше, конечно.
Ерш немного поучаствовал в нашей с мамой прогулке по набережной, и удалился на свой пост, спасать захлебывающиеся тушки отдыхающих и обхаживать свежеприбывших красоток. Прекрасно устроился, ничего не скажешь! Ему даже не нужно особо напрягаться, сиди себе, разглядывай в бинокль и невооруженным глазом соблазнительные изгибы, а потом жди, когда добыча, разомлевшая на солнце, сама запутается в искусно расставленных силках.
Солнце светило во всю мощь, как ему и положено в июле, так что наша прогулка по набережной была недолгой. Не вовремя мы выбрались на променад, в самое жаркое время дня. Зато в рыбном ресторанчике на пирсе было прохладно, уютно, и вкусно пахло. Когда мы входили, я бросила взгляд на причал и увидела яхту «Кассиопея», на которой провела самые яркие, романтичные и бесстыдные часы в своей жизни.
Ну вот, опять! Мне что, нужно уехать из города, чтобы не думать о нем? Спокойно. Все нормально. Это пройдет. Не сразу, но пройдет. Я в этом ни на секунду не сомневаюсь.
За обедом мы говорили о Кирилле. Маме, как и деду, он всегда нравился. Увидев его у нас в гостях, она подумала, что у нас завязались не просто дружеские отношения. Кажется, она даже обрадовалась. Она знала об истории с Германом и переживала за меня, ее беспокоило, что я столько времени одна. Но я вынуждена была ее разочаровать — с Кириллом ничего не получится.
— Почему? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Я сама все испортила.
Как именно, рассказывать маме я не хотела. Хоть мы и лучшие подруги, говорить с ней на интимные темы мне очень неловко. А дело тогда почти дошло до интима.
Примерно год назад Кирилл очень часто, по приглашению деда и по собственному желанию, захаживал к нам в гости. Он тогда был как-то веселее, много шутил, и я постоянно смеялась. Когда он пригласил меня не просто на дружескую прогулку, а на самое настоящее свидание, я согласилась. Накануне я почему-то разволновалась и всю ночь не могла уснуть, беспокойно ворочаясь с боку на бок и стараясь понять, что я к нему чувствую, и стоит ли вообще пытаться перейти на другой уровень, ведь можно напрочь испортить хорошую дружбу… Как продемонстрировали дальнейшие события, сомнения мои были не напрасны.
Кирилл оказался на удивление напористым. Я всегда считала его робким и нерешительным, но он, безо всяких колебаний, поцеловал меня, и я ответила на его поцелуй. Мы оказались у него дома. Целовались до головокружения, пили вино, снова целовались. Вина было много, поцелуев еще больше, и я понимала, что очень скоро мы перестанем быть просто друзьями. Я уже была без блузки, в его постели, разгоряченная вином и жаркими ласками. Он протянул руку к тумбочке, пошарил там, не нашел того, что искал и, прошептав мне в ухо: «Я сейчас вернусь», удалился в ванную.
Моя голова, отяжелевшая от вина и недосыпа, кружилась и неумолимо клонилась к подушке. Я всеми силами пыталась отогнать от себя сон, готова была найти спички и вставить их в глаза, но спичек под рукой не оказалось… В общем, за те несколько минут, что Кирилл отсутствовал, я умудрилась уснуть. Обо всем, что было до следующего утра, я могу только догадываться. Видимо, он вернулся и застал меня мирно храпящей среди скомканных одеял. Надеюсь, на самом деле я не храпела и не пускала слюни! Наверное, он пытался меня разбудить. И не смог. Я спала крепко, как пьяный гусар.
