— Кто тебя туда пустит?
Может, я все неправильно поняла?
— Пустят, — упрямо произнес дед.
— У них там сроду мужчин не было.
— И не будет.
В глазах деда бегали настоящие сумасшедшие чертенята.
— Ты что… правда, в платье вырядишься? А как же лицо? Ты на тетеньку вообще никак не похож. Только на дедушку.
— Маску надену, — ухмыльнулся дед.
— А руки?! — не унималась я. — А ноги? А походка, в конце концов!
— Лана, — строго произнес дед. — Уйми свою буйную фантазию. Ни в кого я не собираюсь переодеваться.
— Тогда как ты туда попадешь?
— Пусть это останется моей тайной.
Тайной?! Тайна для меня — это как для быка красная тряпка. Стоит сказать, что я чего-то не должна знать, как мне начинает невыносимо хотеться это выяснить. Я должна узнать, что планирует дед! Мне же его потом из неприятностей вытаскивать.
— А зачем ты по столу стучишь? — решила я раскрыть еще одну тайну.
— Что? А, это… не могу же я стучать по этой дурацкой машине! Она тогда коньки отбросит.
Вечером мы собрались на кухне у деда, за столом, в центре которого дымилась румяная запеченная курица, обложенная початками ароматной кукурузы. Мы с мамой здорово нагуляли аппетит, так как успели сходить на море и проплыть не меньше полутора километров. Моя мама тоже хорошо плавает и очень это любит. Собственно, это благодаря ей я стала почти настоящей русалкой.
— Как мне этого не хватает! — все время повторяла она, с наслаждением заныривая в бирюзовые глубины и выныривая обратно.
— Так возвращайся.
— Мы с Игорем думаем об этом, — призналась она, когда мы плыли обратно.
— Правда? — обрадовалась я.
— Но не в ближайшее время, конечно.
— Лет через двадцать, когда выйдите на пенсию? — я была разочарована.
— Не знаю, — она засмеялась.
— Он тут даже ни разу не был. Вдруг ему понравится.
— Думаешь, тут может не понравиться?
Мама с восторгом и любовью смотрела на наш уютный милый городок, раскинувшийся на берегах аккуратной бухты. Если тут так хорошо, почему же она уехала и не возвращается? Я не спросила этого вслух, но так громко подумала, что она, видимо, почувствовала мою мысль.
— Я давно хочу вернуться, — сказала она. — Но есть некоторые обстоятельства.
Понятно. Всегда есть некоторые обстоятельства.
Но никакие обстоятельства не могли помешать нам наброситься на курицу, которую дед лихо разделал ножом. Мы ели с таким аппетитом, что за ушами хрустело и кости летели в разные стороны. Дед был доволен. Он очень любит, когда его еду уплетают за обе щеки и терпеть не может всяких там диет (которых периодически придерживается мама) и моего «что-то сегодня аппетита нет».
Мы сидели, пили ароматный чай со свежей мятой, потихоньку отщипывали пирожные — после курицы наброситься на них мы уже не могли. Было так хорошо, уютно… но меня не покидало ощущение, что чего-то не хватает. Бросив взгляд на свободный стул возле деда, я поняла — не хватает бабушки. Раньше, когда мама возвращалась из очередной поездки, мы тоже сидели вместе по вечерам, пили чай с пирогами и блинчиками, болтали, смеялись… Нас было четверо, а теперь осталось только трое. На мои глаза навернулись слезы.
Я уткнулась в чашку с чаем, но остановить их уже было невозможно. Одна слезинка капнула в чай, оставив после себя круги на его поверхности. Я подняла взгляд, и мои глаза наткнулись на глаза деда.
— Разве ты не чувствуешь, что она здесь? — произнес он еле слышным шепотом.
Как он догадался? Я пожала плечами.
— Я бы все на свете отдала, чтобы она была сейчас с нами.
— Она с нами, — сказал дед уверенно.
Его голос дрогнул, но он смог улыбнуться. Я украдкой посмотрела на маму. По ее щекам тоже текли слезы, и она даже не пыталась их скрыть. Я накрыла ее руку своей. Дед положил ладонь сверху. Так мы и сидели, забыв про чай и пирог. Мою душу разъедала жгучая печаль. Мне очень хотелось почувствовать присутствие бабушки, но я, наоборот, очень остро ощущала, что ее здесь нет.
Вся жизнь состоит из этого — боль, радость, снова боль и снова радость… горе и счастье, потери и обретения. И только когда рядом те, кого ты любишь, можно пережить эти сумасшедшие американские горки.
После ужина я позвонила Нике, и мы поболтали, но совсем недолго, и обо всякой ерунде. Моя подруга не сказала этого прямо, но я почувствовала, что Эдик рядом, и что его присутствие мешает ей быть со мной такой, какой она обычно бывает — веселой, резкой, не стесняющейся в выражениях. Ну да, с ним же она не живой человек, а воздушное безе, травоядная нимфа и балерина Анна Павлова в одном лице.
Я снова почувствовала беспокойство за подругу. Притворяться в отношениях — это неправильно! Уж я-то знаю это, как никто другой. Когда-то, с Германом, я пыталась казаться и даже по-настоящему быть тем, кем не являюсь. И чем все это закончилось? Слезами, болью и зияющей раной в душе, которая затягивалась долгих два года. И, если бы не Аркадий, мне, возможно, понадобилась бы помощь психолога, чтобы вернуть утраченную уверенность в себе. Так, спокойно. Аркадий сейчас затесался в мои мысли случайно, и я аккуратно, интенсивными пинками, затолкаю его подальше на задворки сознания. Я не буду о нем думать!
Сегодня мама, как и обещала, осталась ночевать у меня. Я постелила ей в своей спальне, хоть она и сопротивлялась, порываясь пойти на диван.
— Ну дай же мне за тобой поухаживать, — возмутилась я. — Мне это очень нечасто удается.
— Извини, — тихо произнесла мама.
— Да ладно… — я даже растерялась от ее серьезного тона.
— Нет, правда. Извини меня.
— Да за что?
— За все.
Она стояла у окна, в моем халате, странно маленькая и беззащитная. Я оставила чистые простыни на комоде и подошла к ней.
— Я всегда уезжала, оставляла тебя одну…
— Не одну.
— Ты скучала по мне.
— Да, очень.
— И я тоже очень-очень скучала. Но какая-то сила все время гнала меня прочь отсюда.
— Я знаю. Тогда я не понимала, но теперь… я знаю.
— Если бы я могла все вернуть… я не была бы такой эгоисткой.
Мама теребила пояс халата и смотрела на меня снизу вверх, как будто это я была взрослой, а она — маленькой девочкой. Это было так странно… Мы как будто поменялись ролями.
— Самые лучшие дни в моей жизни — те, которые я провела с тобой, — произнесла она, и улыбка озарила ее лицо. — Я все время искала счастье где-то далеко, но находила только здесь, дома.
— Я недавно думала об этом. И решила, что в те моменты, когда ты возвращалась, тебе было плохо. Ведь ты приезжала потому, что у тебя где-то там опять что-то не получилось.
