— Да нет же! Я приезжала потому, что хотела побыть с тобой.
— Правда?
— Еще бы!
— Ну, тогда давай застилать постель.
Этот разговор был неожиданным и немного неловким. Мы с мамой никогда раньше не говорили о прошлом, о ее частых отлучках, о моем детстве…
— Ты такая взрослая, — произнесла мама, надевая наволочку на подушку. — И мудрая. Я такой не была.
— А какой ты была?
— Мечтательной, наивной. Витала в облаках и ничего не понимала в этой жизни. Наверное, поэтому у меня все сложилось так… криво и косо.
— Но теперь-то все хорошо? — спросила я.
— Да. Теперь все хорошо.
Мама просияла. Как она все-таки похожа на маленькую девочку! Может, все дело в моем халате. Он розовый, с бантиками и рюшами. Я его не ношу, я же не Барби. Купила, как обычно, в приступе шопоголического безумия.
Глава 15
Кажется, я больше никогда не смогу спокойно спать по ночам. Так, чтобы положить голову на подушку и мгновенно начать видеть яркие замысловатые сны. Вместо цветных снов теперь — серая липкая тоска. Мы и так проболтали с мамой почти до часу, я давно должна клевать носом. Я и клевала, пока не устроилась на диване, подложив под голову целых две подушки и укрывшись мягким пледом. У меня получилось такое уютное гнездышко — ложись и спи… Но я не могу.
Я ворочалась так, что от гнезда остались одни обломки, а ночнушка практически перевернулась на мне задом наперед. Как ей это удалось? Чудеса какие-то. Нет, уснуть, определенно, не получится. Не стоит и пытаться. Я сползла с дивана, побрела в сторону холодильника, открыла его, рассеянно оглядела содержимое. Что я тут ищу? Пора бы уже купить снотворное. Или хотя конфисковать из дедовых запасов еще одну бутылку сухого красного.
Послонявшись туда-сюда по гостиной, я села на пол перед окном. Чем бы таким заняться, чтобы при этом не разбудить маму? Посижу, посмотрю в окно. Сижу. Смотрю. Прошло целых две минуты! Что бы поделать еще? Я зачем-то побрела в прихожую, полюбовалась на мамину шляпу, напялила ее на себя перед зеркалом. Темнота не позволила мне понять, идет мне эта вещь или нет. Я видела лишь смутный силуэт, очень похожий на ядовитый гриб под названием бледная поганка.
Шляпа не удержалась на вешалке, соскользнула на пол, я наклонилась, чтобы поднять ее и взгляд мой наткнулся на беговые кроссовки. Я бы не увидела их, если бы белые полоски не сияли призывным флуоресцентным светом. Они валяются тут с той самой ночной пробежки, я так и не удосужилась убрать их в шкаф. А может… В два часа ночи? Почему нет? Чем это время хуже любого другого? Я знаю, что мама бы меня не одобрила. Дед — тем более. Но они сладко спят в своих постелях, в то время как я не могу сомкнуть глаз. А усталость очень даже может поспособствовать образованию сонливости. В тот раз помогло, поможет и в этот.
Я тихонько прокралась к шкафу, на ощупь нашла шорты, топ и майку, натянула их вместо ночнушки. Отыскала носки в ящике. Надеюсь, они одного цвета. А, впрочем, какая разница? Если я кого и встречу, так только подвыпивших ночных гуляк. А им до моих носков точно не будет дела, как и мне до их мнения по поводу моего внешнего вида. Телефон я закрепила в чехле на предплечье, ключи положила в потайной карман шортов. Я готова к спортивным достижениям!
Ночь была теплой, даже слишком. Я бы предпочла освежающую прохладу. Но приходится довольствоваться тем, что есть. Ничего, холодный душ в конце пробежки поможет остудить мое разгоряченное туловище и не менее разгоряченные конечности. Я хотела рвануть в сторону набережной, но ветер донес до меня звуки грохочущей музыки, и я повернула в противоположном направлении. Не хочу оказаться посреди безумного сабантуя, все эти люди со стеклянными глазами и выхлопом, как у Змея Горыныча, меня просто бесят! Особенно сегодня, когда мне хочется тишины и покоя, как внутри, так и снаружи.
В общем, я снова побежала в сторону жилых кварталов, подальше от набережной. Но в этот раз все было по-другому. У меня было ощущение, что к кроссовкам кто-то подло приделал чугунные подошвы. Иначе почему мне так трудно переставлять ноги? Куда делась былая легкость и прыгучесть? Я бежала в гору, мой организм был против, но я не собиралась поддаваться слабости. Если бы я действительно устала, то давно дрыхла бы в своем уютном гнезде. Раз я не могу уснуть, значит, у меня полно лишней энергии. И я должна ее растратить во что бы то ни стало!
Улицы были пусты, мне даже не приходилось притормаживать на перекрестках, потому что и машин не наблюдалось, разве что изредка проносилась очередная «музыкальная шкатулка», оглашающая окрестности ритмичными звуками. Молодежь развлекается. Носятся толпой папиных машинах, тайно угнанных из гаража. Мы когда-то тоже так делали. Весело было…
Чем дольше я бежала, тем больше у меня появлялось энергии. Я же говорила! Она есть, просто прячется, не хочет быть истрачена на благое дело, хочет снова будоражить меня в ночи. Хватит! Я не желаю больше вспоминать о том, как теряла голову в объятиях Аркадия, как у меня перехватывало дыхание от его поцелуев, как я проваливалась в бездонный омут, когда его глаза приближались к моим, и он заглядывал прямо мне в душу… О ночах, наполненных бешеной страстью, томительной нежностью и самым настоящим безумием я не хочу вспоминать тем более. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного и вряд ли когда-то испытаю. Кажется, я выгорела дотла. На месте моего сердца сейчас лишь горстка пепла, раздуваемая ветром сожалений.
О чем же я сожалею? О том, что это было или о том, что закончилось? Если бы я тогда поехала от Ники на такси, мы бы не встретились на единственном сухом островке посреди бушующего ливня, он бы не накинул мне на плечи свою куртку, и меня не ударило бы током прикосновение его теплых рук… Да, все случилось именно тогда. Я влюбилась уже в тот момент, хотя сама не поняла этого. Думала, это просто игра, просто развлечение. Если бы все было так просто, мне не было бы сейчас так мучительно больно…
А он? Где он сейчас? Что делает, о чем думает? Вспоминает ли обо мне? Может, уже забыл, в объятиях очередного летнего развлечения. Нет, такого быть не может. Не только я теряла голову в наши безумные ночи, он чувствовал тоже самое… во всяком случае, тогда я была в этом уверена. А, может, нет? А, может, это только мне было так хорошо? От этой мысли, пронзившей меня неожиданно и вероломно, я остановилась посреди дороги, как соляной столб. Разве такое возможно? Разве бывает так, что у одного участника событий стая бабочек под кожей, головокружение, экстаз, доходящий до глубокого обморока, а второго — ничего особенного? Интуиция и жизненный опыт подсказывали мне: да, такое может быть.
Это осознание было таким… обидным! То есть я парила на крыльях страсти и романтической влюбленности, а он просто удовлетворял свои низменные потребности? И меня вполне можно заменить любой другой наивной и восторженной дурочкой? Да пошел он вообще! Он недостоин того, чтобы я нем думала! Придя к этому яростному убеждению, я собралась бежать дальше. Я только сейчас поняла, что все еще стою посреди тротуара, как столб, рассуждаю сама с собой и, возможно, даже, разговариваю вслух.
