— Да нет! — воскликнул дед. — С ума сошла, что ли! Все в порядке, типун тебе на язык! Долетела, доехала, уже дома.
Уф! Мои колени ослабли, и я опустилась на пол. Как вообще мне в голову пришло подобное! А дед тоже хорош, пугает своими серьезными разговорами! Ну, раз с мамой все в порядке, я выдержу любые серьезные разговоры, даже если он выяснил что-то об Аркадии.
Дед протянул мне руку, помог подняться с пола и отвел к себе на кухню, не прекращая ворчать по поводу моего ненормального воображения. Когда он поставил передо мной чашку чая, я спросила:
— Что за серьезный разговор?
Он сел напротив меня и, глядя мне прямо в глаза спросил:
— Ты вчера пила?
Никак не ожидала такого поворота событий! Что за допрос? Я взрослая или где?
— Ну, выпила пару коктейлей…
— Пару?
— Ну, может, пять… А что? Все в порядке, я закусывала, была под присмотром личного доктора. И вообще не опьянела!
— Тогда почему ты разулась не в квартире, а у крыльца?
— Что?!
Совершенно не понимаю, о чем он говорит. Что за бред? Я вообще не разувалась, потому что была босиком.
— Я нашел твои туфли у входа. Стояли ровно под домофоном.
— Что?! — снова спросила я, пытаясь осмыслить услышанное.
Так вот как мои потерянные туфли оказались в прихожей! Их принес дед. Но как они попали на крыльцо? Ну конечно, их доставил к порогу Ерш. Вернулся в Березовый переулок, нашел и вернул мне. Какая прелесть! Надо будет его поблагодарить.
— Только не вздумай ничего сочинять, — строго произнес дед.
— Э-э… Ладно, не буду. Ну, возможно, я была… не совсем трезвой. Или просто очень рассеянной! — озарило меня. — Ты же меня знаешь. Я то чайник в холодильник поставлю, то постираю с белым бельем синий носок…
— Так значит, дело в рассеянности, — подытожил дед. По всему видно, не очень-то он поверил в эту версию.
— Ну… во всем понемногу. Но если ты опасаешься, что я спиваюсь, то совершенно напрасно. Все под контролем.
Дед фыркнул.
— А что там про личного доктора? Ты, вроде, вчера с Кириллом уходила.
Черт! Зачем я не придержала свой болтливый язык?
— Ага, с Кириллом. Но потом встретила Ер… Андрея Евгеньевича.
Дед ничего не сказал, встал, и налил мне еще чаю. Когда я вру и изворачиваюсь, меня мучает сильная жажда.
Вечером я отправилась поплавать. Утром я проснулась поздно, хотела провести с мамой еще пару часов, и поэтому на море не пошла. Но я же русалка, без воды чахну, для душевного и телесного равновесия мне обязательно нужно пополоскаться в бирюзовом соленом растворе.
Когда я явилась на пляж, Ерш с Лаптем уже собирались уходить.
— Привет, — сказал Ерш. — Как дела после вчерашнего?
— Рубашку я тебе потом принесу.
— Да я не про рубашку. Кстати, можешь оставить ее на память.
— Ну что ты, зачем такая жертва. А с памятью у меня все нормально. Я тебя помню. Ты Ерш.
Лапоть хмыкнул и выдал:
— Все-таки зря ты ее вчера не сфоткал. Я бы с удовольствием полюбовался на вид сзади…
— Ты о чем?
Ерш виновато опустил глаза.
— Вы, девочки, абсолютно всем друг с другом делитесь? — в это высказывание я вложила весь доступный мне сарказм.
— Ты не говорила, что это тайна! — принялся оправдываться Ерш.
— Не говорила. Но имела в виду!
— Ну, извини…
— Что, весь пляж и весь город уже знает, что я вчера бегала по улицам с оголенным задом?
Лапоть гоготнул.
— Нет!
Ерш вытаращил глаза и стал очень похож на рыбу. А я все думала: откуда у него это прозвище?
А, кстати, почему Лаптя зовут Лаптем?
— А как тебя на самом деле зовут? — поинтересовалась я у своего давнего друга.
— Что? — не понял он.
— Имя. Есть у тебя настоящее нормальное человеческое имя?
— Ну.
— Назови.
— Зачем это?
— А в чем проблема-то? Оно, что неприличное? Или ты вражеский шпион и скрываешься?
Лапоть пробурчал себе под нос что-то невразумительное.
— Что за секретность? — продолжала удивляться я.
— Да нет, имя, в целом, неплохое… — произнес Ерш.
— Да что за тайны мадридского двора! — возмутилась я, поворачиваясь к Лаптю. — Ты про меня столько разного знаешь, чего тебе знать вообще не надо, а мне даже имя не хочешь сказать.
Лапоть посмотрел на Ерша и коротко кивнул.
— Марлен его зовут, — сказал Ерш.
— Марлен? Очень необычно. Впервые слышу. Оно французское, как Марлон?
— Оно советское. Означает «Маркс и Ленин». Батя его — ярый коммунист.
— А-а.
Понятно теперь, почему Лапоть предпочитает зваться Лаптем. Я бы тоже избегала такого имени. Хотя…
— Последний вопрос: а почему Лаптя называют Лаптем?
Я приготовилась услышать какую-нибудь заковыристую историю, но мои ожидания не оправдались.
— Фамилия у него Лаптев.
Да уж.
— Давайте уже навсегда покончим с этим вопросом. Осталось выяснить отчество.
— Владленович он.
— О!
Марлен Владленович Лаптев.
— Сочувствую, — искренне произнесла я, обращаясь к Лаптю. — Кстати, русская пословица говорит, что не имя красит человека. Полностью с ней согласна.
Лапоть по своему обыкновению пробурчал что-то неразборчивое.
— Кстати, — вспомнила я, вешая полотенце на перекладину спасательной вышки. — Спасибо за туфли.
Ерш посмотрел на меня непонимающе и ничего не сказал.
— Это был настоящий рыцарский поступок.
— Э-э… х-м…
Да что за привычка у этих двоих издавать невнятные звуки!
На следующее утро я снова столкнулась с Кириллом в квартире деда. Может, ему вообще сюда переехать? Заживут с дедом душа в душу, будут целыми днями чинить вай-фай и обсуждать обширное семейство Кирилла. Я чуть не ляпнула что-нибудь язвительное, спросонья напрочь забыв о нашем бесславном свидании, случившемся не далее как третьего дня. По утрам я иногда туплю. Да что там, не только по утрам…
В общем, вспомнив о своем непозволительном поведении, я прикусила язык сразу после того, как выдавила «Доброе утро». Дед налил мне кофе, я добавила в него сливок и взгромоздилась на стул у окна, надеясь, что чарующие виды помогут мне окончательно пробудиться. На часах, кстати, было отнюдь не раннее утро, а почти одиннадцать часов.
