Мы валялись среди скомканных простыней и разбросанных подушек, Аркадий перебирал мои волосы, я водила пальцем по его руке. Тогда я и нащупала эту тонкую выступающую полоску на внутренней стороне предплечья.
— Бандитская пуля, — отшутился он.
— Нет, серьезно! Мне интересно.
— Стыдно рассказывать.
— Стало еще интереснее.
— Это из-за девчонки.
— Та-ак…
— Мне тогда было лет восемь. Мы с пацанами лазали по скалам, а тут какая-то банда чумазых амазонок, говорят: валите отсюда, это наше место. Ну, мы им отвечаем: сами валите, мы никуда не уйдем. Завязался бой, силы были неравны. Нас трое, их человек десять. Но мы-то мужчины. Держались до последнего. Одна чокнутая запулила в меня камнем, прямо в лицо целилась. Я закрылся рукой — и вот.
— Больно было? — Только и смогла вымолвить я.
В недрах моей памяти зашевелились смутные воспоминания… Не может этого быть!
— Больше обидно. Меня победила девчонка! Пацаны потом целый год издевались.
— Она же использовала нечестный прием.
— Да.
— И она не в голову целилась! Просто у нее с меткостью не очень. Она тогда страшно испугалась: кровь, рана… Ее потом долго совесть мучила.
— Да ладно, — усмехнулся Аркадий.
В его глазах бегали чертенята. Неужели он догадался?
— Ты сразу меня узнал? — спросила я, виновато потупившись.
— Нет!
— Только сейчас понял?
— Когда ты в меня стаканом с соком запустила. У тебя было точно такое выражение лица: зверски сердитое и, одновременно, виноватое.
— А я тебя не узнала! Вообще не помню того пацана. Только кровь и свой страх… Вот это да!
— Вот именно!
— А почему ты сразу не рассказал?
— Ждал подходящего момента. А еще, должен признаться, все то лето я мечтал тебе отомстить. Но не знал, как. Не будешь же драться с девчонкой. Зато теперь я знаю. И месть моя будет ужасной…
— Ой, — пискнула я.
— Да. Ты не зря боишься. В гневе я страшен.
Наш второй завтрак проходил в саду, под инжиром и старой развесистой грушей, на которой болтались перезрелые плоды. В разгар пиршества, состоявшего из кофейника кофе, оладушков, которые я нажарила и фруктов, собранных в саду, в кустах раздался шорох, и перед нами появился герой моего ночного кошмара — пес Джульбарс. Защитный воротник на этот раз отсутствовал, зубы же, торчавшие из раскрытой пасти, были на месте.
— О! Джульбарсик! — обрадовался Аркадий. — Тебе, наконец, сняли воротник. Поздравляю! Вот тебе награда.
И швырнул оладушек прямо в раскрытую пасть.
Я люблю собак и мне очень хотелось погладить эту огромную шерстяную голову, но я опасалась. Вдруг он все еще считает меня врагом? Ведь не так давно я покушалась на охраняемую им территорию.
— Джульбарсик, это Русалка, — официально представил меня Аркадий и, для наглядности, обнял за плечи. — Она наш друг. Не ешь ее, пожалуйста.
Я фыркнула и протянула псу оладушек. Он осторожно взял его из моей руки. И великодушно разрешил потрепать себя между ушами.
— Вот как надо завоевывать любовь собак, — сообщила я. — А не пламенными речами.
— Конечно, за такие оладушки кто хочешь душу продаст. — Аркадий взял изготовленное мной лакомство и затолкал себе в рот.
Я снова угостила Джульбарса.
— Эй, хватит ему, мне ничего не останется, — возмутился Аркадий.
— Тебе жалко оладушка для бедной собачки? Посмотри, как печально он на тебя смотрит!
Джульбарс, действительно, всем организмом изображал мировую скорбь. «Я бедный несчастный пес, не ел три дня, неужели ваши черствые сердца не обливаются кровью, глядя в мои исполненные печали глаза?» — безмолвно вещал он.
— В холодильнике есть колбаса, — сообщил Аркадий. — А оладушки — мои!
Джульбарс слопал принесенную из дома колбасу и снова уставился на нас жалобными голодными глазами.
— Он все равно хочет оладушек, — сообщила я.
— Шиш ему, — жадничал Аркадий.
— Джульбарс, Джульбарс, — раздался мужской голос с той стороны, откуда к нам явился пес.
— Иди, тебя хозяин потерял, — обратился к собаке Аркадий.
Пес вскочил, двинулся в сторону дома, но душа его, по всей видимости, осталась здесь, с нами и нашими аппетитными оладушками. Он всю дорогу оглядывался и даже, кажется, намеревался вернуться, но над изгородью показалась голова его хозяина.
— Джульбарс! — строго прикрикнул мужчина.
— Здрасьте, дядь Саш, — произнес Аркадий.
— Ой, у тебя гости! Что, этот обормот опять еду выпрашивал?
— Ну… немного.
— Целое ведро с утра слопал! И как только не треснет.
Сосед Аркадия между делом с интересом разглядывал меня.
— А ты часом не внучка ли Николая Петровича? — выдал он.
— Ага, — кивнула я.
Какой же все-таки у нас городок маленький! Куда ни плюнь — попадешь в знакомого. Ну или в знакомого своего родственника.
— Он у меня недавно в преферанс полторы тыщи выиграл, — сообщил сосед Аркадия.
— Вот гад, — ляпнула я.
Он покосился на меня и добавил:
— А однажды Петрович мне жизнь спас.
— Как так? Что случилось? — живо заинтересовалась я.
— Давно это было, — неохотно буркнул дядя Саша. — Ты еще не родилась, небось. Ладно, пошли мы. Джульбарс, ко мне!
Дядя Саша ушел, унося мрачную тайну спасения своей жизни моим дедом. Очень даже любопытственно! Обязательно выведаю у деда. Кстати, он сейчас, наверное, голову ломает над тем, куда я подевалась. Я ему вчера написала короткую эсэмэску «Пропаду на пару дней, все отлично». Звонить и требовать объяснений дед не решается, боится, что я взбунтуюсь, буду вопить, что я взрослая женщина и делаю, что хочу. А что? Правильно боится.
Как раз посреди этих размышлений в глубине дома раздался звонок моего телефона. Уж не дед ли? Надо ответить, вдруг что-то важное. Я нехотя оторвала пятую точку от плетеной скамейки, устланной мягкими подушками, и побрела на поиски аппарата. Обнаружила я его под тем самым продавленным креслом, где мы вчера сидели. Интересно, как он туда попал? Видимо, выпал из кармана в тот момент, когда я сиганула на колени Аркадию.
Извлечение телефона заняло какое-то время, очутившись в моих руках, он уже перестал звонить. О! Оказывается, это был вовсе не дед, а моя любимая подруга Ника. Перезвонить ей или отложить на потом? Пока я раздумывала, телефон снова залился раскатистой трелью. Ника явно горит желанием со мной пообщаться.
