Кортизол же добирается до места прикрепления плаценты к матке и запускает там активную выработку веществ, которые называются «простагландинами». Простагландины запускают процесс сокращения матки и вдобавок стимулируют выработку гормона окситоцина в организме матери и плода.
[32] Окситоцин – это главный стимулятор сократительной деятельности матки. Можно сказать, что этот гормон вытягивает на своих могучих плечах весь процесс родов.
Одновременно кортизол начинает «откреплять» плаценту от матки. И чем дальше заходит дело, тем больше кортизола вырабатывается в организме плода и так будет продолжаться до момента рождения.
Без нейроэндокринной диктатуры никаких родов произойти не может. Без нее вообще ничего не может происходить.
Да здравствует диктатура гипоталамуса, гипофиза и примкнувшего к ним эпифиза!
Ура, товарищи!
А для разминки ума и встряски мозгов подумайте вот над таким гормональным «парадоксом» (кавычки неслучайны, но не в них дело).
В гипофизе, помимо прочих гормонов, вырабатывается гормон роста соматотропин, который стимулирует рост организма. Выработка соматотропина начинается после седьмой недели внутриутробного развития, достигает пика к шестимесячному возрасту, а затем несколько понижается. Если уровень содержания соматотропина в крови шестимесячного эмбриона примерно в сто раз превышает материнский показатель, то к моменту рождения эта разница сокращается примерно до сорока раз.
Казалось бы, что при столь высоком уровне содержания соматотропина эмбрион должен расти мегасупербыстро, но на самом деле этого не происходит. Соматотропин оказывает весьма незначительное влияние на рост плода, несмотря на свою концентрацию и полную боевую готовность (то есть это точно такой же гормон, что и у уже родившихся, а не какая-то там неактивная форма).
Почему так происходит?
Ответ: вспомните, что гормону же обязательно нужен рецептор, с которым он может взаимодействовать, об этом говорилось выше. Соматотропина в организме плода о-о-очень много, а рецепторы, с которыми этот гормон может связываться, пока еще не развиты. А без рецепторов гормон не гормон, так себе – недоразумение.
* * *
ПЛОД – ЦЕНТРУ
Договорился о распределении полномочий с нашими коллегами. Выработали план по моему возвращению. Высылаю его для согласования. Следующий выход на связь – через неделю.
Неделя двадцать четвертая, она же двадцать шестая, или Пора смотреть на мир широко раскрытыми глазами
«Человек может закрыть глаза, – подумал Менедем. – Но почему он не может поступить так и со своими ушами?»
Гарри Тертлдав, «Череп грифона»
Раньше у нас были «Летопись эмбрионального развития» или «Подвиги Атланта», а теперь пошли «Хроники нейроэндокринной диктатуры»…
А что прикажете делать?
«Надо учиться жить с этим», сказал бы дедушка Фрейд и был бы тысячу раз прав.
Итак – учимся жить в условиях тотального контроля наших обменных реакций и жесткого подавления любых отклонений от предписанных правил и канонов. Задумывались ли вы когда-нибудь, насколько жесткое подавление любых отклонений идет на пользу любимому организму? Впрочем, давайте не будем развивать эту тему дальше, не то забредем в такие дебри, из которых без посторонней помощи не выберемся…
На двадцать четвертой неделе вес плода уже около килограмма, а рост достигает тридцати пяти сантиметров или около того. Еще каких-то пятнадцать сантиметров – и можно выходить в свет!
К слову – о свете. Внутриутробное развитие плода пока еще окутано множеством тайн (и пусть вас не вводят в заблуждение многочисленные книги про эмбриогенез), но большинство ученых сходится на том, что именно на двадцать четвертой неделе внутриутробного развития плод начинает использовать орган зрения. Глаза открываются и пытаются что-то там разглядеть. Правда, пока еще они ничего толком разглядеть не могут, разве что только при пребывании матери на ярком свету до плода он доходит в виде слабого красного свечения.
Интересная метаморфоза происходит с цветом глаз плода и новорожденного ребенка. Окраска сосудистой оболочки глаза (то, что в быту называется «цветом глаз») обусловлена генами и не может быть изменена. Но в то же время накопление пигмента, обуславливающего эту окраску, происходит постепенно, поэтому может казаться, что цвет глаз, с которым родился ребенок, впоследствии изменился… Например – был зеленоватым, а стал карим. На самом же деле в сосудистой оболочке со временем накопилось большее количество пигмента, такое, которое было задано генами. По той же самой причине у младенца могут потемнеть волосы – родился шатеном, а потом вдруг стал брюнетом. Изменение цвета глаз и волос младенца может происходить только по направлению потемнения, сгущения красок, увеличения содержания пигмента. Шатен в блондина не превратится, чудес не бывает, разве что только с помощью обесцвечивающей перекиси водорода, но это, согласитесь, совсем другая история.
В легких плода продолжается каскадное (все усиливающееся и усиливающееся) созревание клеток, вырабатывающих сурфактант. До родов остается не так уж и много времени, к тому же всегда есть шанс родиться преждевременно в силу тех или иных причин. Эволюция учла эту возможность и потому не стала откладывать «сурфактантизацию» легких в долгий ящик. Лучше уж позаботиться обо всем заранее, а последние недели внутриутробного развития посвятить наращиванию мышц, развитию мозга и накоплению жира, в особенности – бурого.
Прежняя кожа, «прозрачная» и морщинистая, изменяется к двадцать четвертой неделе развития до неузнаваемости. Теперь она гладкая и плотная, полностью сформировалась дерма, второй и основной слой кожи, который в четыре раза толще поверхностного слоя – эпидермиса. Под дермой находится подкожно-жировая клетчатка – скопления жира, расположенные в каркасе из соединительной ткани. Кожа плода пока еще покрыта пушковыми волосами лануго, но уже со следующей недели они начнут выпадать.
Но, пожалуй, самым интересным событием этой недели является появление у плода такого качества, как память – способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления.
Все, что касается высшей психической деятельности плода (а именно к этой деятельности относится память), является спорным и неоднозначным. Так уж сложилось, что с плодом невозможно пообщаться, да и наблюдать за ним можно только при помощи ультразвука. Часть информации о плоде могут дать материнские впечатления, но они во многом субъективны и сильно полагаться на них нельзя. Но, тем не менее, в процессе нескольких, никак не связанных друг с другом исследований, было установлено, что на часто повторявшиеся ранее звуки отцовского голоса или какую-то не раз слушаемую матерью музыку плод реагирует особенно активно (реакция проявляется в движениях). Или же плод может реагировать на привычные звуки, игнорируя непривычные.
