Наконец, он застыл, лёжа на животе, а я сел рядом, оставшись почти без сил и мандражируя в отходняке после адреналинового удара по своему организму.
Жесть, млин! Заступился, ети её, за девочку лёгкого поведения и скверного характера.
М-да-а у-ж, м-да-а-а! Вот какого, спрашивается, такого шибанутого лешего, я встрял в местные разборки? Герой, мать её, мля!
Я проверил дыхание лежащего, приложив ухо к его груди.
Ну что ж, дылда дышит, а значит, я не переборщил. Да и как переборщить-то с таким боровом, способным ударом руки стенки по кирпичикам разносить, или, вон – лошадей с копыт сбивать. Кстати, а как мне теперь дальше идти, с таким-то конём? Задачка!
Потом я подумал о природе его силы. Ну, вот не может обычный человек таким мощным и непробиваемым быть. Может, и тут что-то магическое скрыто в контексте? Всё может быть в этом мире! Всё, и без исключений.
– Девушки, леди? – я наконец-то решился и обратился к дамам, надеясь, что не нарушил местного этикета вежливости. – Мне бы водицы студёной ведёрко, или ушатец… А?
– Для кого? – коротко среагировала старшая мадмуазель, скверно и зло скривив губы, а до кучи и брезгливо наморщившись. – Для этого что ль?
Серьёзная и властная женщина с нескрываемым отвращением мотнула головой на мостовую, где у моих ног валяется распластанный дебошир.
Я обвёл окружение взглядом и констатировал для себя то, что интересующихся женских лиц прибавилось в окнах домов. Да и из подъездов начали выходить девушки и молодые женщины, присоединяясь к визуальной оценке живописной композиции, составленной из меня и валявшегося мужика, рядом с лошадью и волокушей.
– Да не-е-е, – протянул я, искренне выражая глубокое отрицание соответствующей мимикой, и отстраняясь от поверженного. – Это для него, – я махнул себе за спину. – Для коника моего…
Неожиданно нашу дискуссию прервал пронзительный и переливный свист. Послышались звуки топота ног группы людей, бегущих по каменной мостовой, и я обрадовался. Так может звучать только свист от спецсредств стражей правопорядка, наподобие полицейского свистка.
Во! Блюстители порядка как всегда вовремя, а именно, после свершения безобразия с хулиганством! Ничего не меняется в мире, несмотря на разность во временах и реальностях!
Воодушевлённый скорым решением сразу нескольких проблем, я начал разворачиваться в сторону приближающихся звуков. Уж полиция, или кто тут покой горожан охраняет, она-то точно поможет сдать болезного найдёныша в надёжные руки лекарей, разобраться с избиением девушек и определиться с нахождением гостиницы, или отеля.
Обернувшись, я искренне улыбнулся хмурому мужику в треуголке. А вот и зря!
Человек этот уже занёс руку с саблей над моей головой, ну, или с тем, чего там у него из холодного оружия в руке.
– Да он ваще охренел? Ты блаженный что ль, дяденька? Злодей-дебошир ведь не я! – проорал я, активно ища поддержку у зрительниц.
И вот, во второй раз за ничтожно малый промежуток времени, замедленное воспроизведение показало мне, крайне изумлённому и застывшему в ступоре, как рукоять холодного оружия опустилась на мою дурную голову. А на какую же ещё, кроме как не на дурную?
Хря-я-ясь! И всепоглощающая темнота завладела моим сознанием.
А вот очнулся я довольно быстро, как мне показалось. Хотя, я могу и ошибаться, ведь время, проведённое человеком в беспамятстве невозможно отследить с маломальской точностью. Посему, очухавшемуся объясняют такие вещи те, кто находится рядом в момент этого самого очухивания.
Однако, следуя вновь открывшимся инстинктам, я не собираюсь сразу афишировать свой возврат в реальность из темноты ушибленного разума. Мне показалось, что немного притворства будет полезным для первоначального зондирования окружающей обстановки. Хотя бы чуть-чуть.
Но как только я попытался сосредоточиться, хоть на чём-то, в голове у меня зазвенело, и тошнота подступила к горлу. Жесть! Не иначе, как стопроцентные последствия сотрясения моих непутёвых мозгов дали команду организму. Благо, что желудок почти пустой.
Мне удалось воспротивиться самому себе и снова отключиться. А когда я вновь пришёл в себя, то меня пробило на некоторые ассоциации в самочувствии. Типа, я зря скворцов запер, теперь мой скворечник изнутри продалбливают клювастые!
Всё же я поборол этот приступ и стал свидетелем части беседы, начавшейся ещё до светлого момента моего возвращения в реальность.
– … скажите мне, сударь, как умудрённый человек с богатым жизненным опытом, – прозвучала часть вопроса молодым голосом. – Чего теперь о-ожидать? – завершил он и заикнулся на последнем слове.
Послышался отчётливый звук ворочавшегося человека. Брякнуло что-то металлическое по камню и прозвучало старческое кряхтение. Я же не спешу открывать глаза и не ворочаюсь, несмотря на то, что мышцы затекли.
– К-хе… Тебя волнует, пойдёшь ли ты на шикарный обед к главному тюремщику? – уточнил старец с иронической ноткой в простуженном голосе.
– М-можно и так сказать, – согласился молодой с его уточнением. – О-очень волнует.
Вновь звякнул металл по полу, а я представил яркую картинку узника, прикованного цепью к стене. Ну, или нечто в этом духе.
Попутно я задумался о боязни обеда, но память услужливо подсказала мне возможную причину страхов молодого из двоих собеседников. По-моему, обед полагался приговорённым к казни заключённым.
Что ж, послушаем, что последует дальше.
– Успокойся, молодой человек, – произнёс старец обнадёживающее начало ответа. – Кх… Кхе… Ты не совершил ничего из того, за чем неминуемо следуют обеды у тюремщика. Просто заплатишь отступные, как и этот молодой господин, что валяется уже вторые сутки напролёт, – пояснил старец и снова звякнул металлом.
Эта информация вселила в меня чуточку оптимизма в простом решении с заключением, которое уже очевидно. А следом заставило начать беспокоиться насчёт времени отключки. Как там Валери? Что с ней? Однако внутренне я почему-то спокоен за подругу.
– В том-то и г-горе моё, э-эх, – вздохнул молодой. – Заплатить н-некому, а у самого у меня нет ничего. Родичам наверняка выгодно, чтобы я сгинул в темнице. Д-дальние они мне и ненавидят.
– К-х… Это плохо, – коротко подметил старик.
Оптимизм мой оказался не таким оптимистичным, так как денег у меня тоже нет. Ведь единственная монета у Лерика осталась. К тому же, расценки здешние по отступным мне неизвестны, и что-то подсказывает мне о недостаточности суммы в один рубль, если он ещё не потрачен.
– Молодой человек, – вновь раздался хриплый голос. – Не сочтите за неприличие, но прошу, поделитесь историей своей жизни со старым человеком, – продолжил старец. – Мне нравятся разные истории, я их собираю для себя. К-хм… – Может, и я что поведаю, в знак ответной благодарности? Так и времечко скоротаем.
