— Я не хочу ставить его в затруднительное положение. Он будет вынужден назначить цену, которая может повредить его делам.
— Колум, у вас нет и блошиного ума в отношении бизнеса. Даже если Джейми продаст вам товар по первоначальной стоимости, все равно он будет выглядеть лучше в глазах поставщиков, и он получит большую скидку, делая следующий заказ.
Она рассмеялась над замешательством Колума.
— У меня свой магазин, я знаю, что говорю.
— Колум! — заревел Джеймс, когда они вошли в магазин. — А мы только что вспоминали вас. Дядя Джейм, Колум здесь.
Старик вышел из кладовой с рулонами тканей.
— Ты ответ на наши молитвы, — сказал он. — Какой цвет вам нужен?
Он вывалил ткани на прилавок. Они все были зеленые, но разных оттенков.
— Этот самый милый, — сказала Скарлетт.
Джейми и его дядя попросили Колума сделать выбор.
Скарлетт надулась. Она уже сказала им, какой самый лучший. Что может знать мужчина, даже Колум?
— Где вы собираетесь это повесить? — спросил он.
— Над окном снаружи и внутри, — ответил Джейми.
«Он серьезен, как будто подбирает цвета для печатания денег, — сердито думала Скарлетт. — Зачем вся эта суета?»
Джейми заметил ее недовольную гримасу.
— Это для украшений на день Святого Падай, дорогая Скарлетт. Колум один из тех, кто может сказать, какой оттенок ближе всего к цвету трилистника. Мы не видели их так давно.
«О'Хара говорят о дне Святого Патрика с тех пор, как я встретила их».
— Когда это? — спросила она из вежливости.
Трое мужчин изумленно взглянули на нее.
— Ты не знаешь? — спросил старый Джеймс недоверчиво.
— Я не стала бы спрашивать, если бы знала, не так ли?
— Это завтра, — сказал Джейми, — завтра, дорогая Скарлетт, будет самый счастливый день в твоей жизни.
Ирландцы в Саванне — так же, как и ирландцы повсюду, — праздновали 17 марта. Это бы праздничный день святого покровителя Ирландии. Праздник имел не только каноническое, но и мирское значение. Хотя он приходился на великий пост, никто не постился в день Святого Патрика. Вместо этого была еда, выпивка, музыка и танцы. Католические школы были закрыты так же, как и все католические учреждения, за исключением салунов, которые ожидали самого прибыльного дня в году.
Ирландцы жили в Саванне с самых первых дней — Джаспер и Грине первыми дрались во время американской революции — и день Святого Патрика был самым главным праздником для них. Но во время унылого упадочного десятилетия после поражения Юга весь город начал присоединяться к ним. 17 марта стал праздником весны в Саванне, и на один день все становились ирландцами.
В ярко украшенных палатках торговали едой и лимонадом, вином, кофе и пивом. Фокусники и дрессировщики собак собирали толпы на углах улиц. Скрипачи играли, на лестнице городского холла и других великолепных городских домов. Зеленые ленты свисали с цветущих ветвей деревьев. На улицах продавали шелковые трилистники. Бротон-стрит была украшена зелеными флагами, а гирлянды из свежих виноградных гроздьев, привязанные к фонарным столбам, свешивались над дорогой, до которой должен пройти парад.
— Парад?! — воскликнула Скарлетт.
Она потрогала зеленую ленточную розу, которую Кэтлин воткнула ей в прическу.
— Мы закончили? Я хорошо выгляжу? Пора идти? Сначала ранняя месса, затем праздник весь день и до ночи.
— Джейми сказал мне, что в небе над парком будет фейерверк, — сказала Кэтлин. Ее глаза блестели от возбуждения.
Зеленые глаза Скарлетт внезапно стали задумчивыми.
— Я полагаю, что в вашей деревне нет парадов и фейерверков. И ты пожалеешь, что не осталась в Саванне.
Девочка лучезарно улыбалась.
— Я запомню это навсегда и буду рассказывать эту историю во всех домах. Это замечательная штука — побывать в Америке, когда ты знаешь, что вернешься домой.
Скарлетт сдалась. Глупую девчонку не переубедить.
На Бротон-стрит толпились люди, все в зеленом. Скарлетт громко засмеялась, когда она увидела одну семью. Тщательно вычищенные дети с зелеными бантами, лентами и перьями на шляпах, они были похожи на О'Хара, но только все они были черноволосыми.
— Разве я не говорил вам, что все сегодня становятся ирландцами, — сказал Джейми с ухмылкой.
Морин взяла ее под руку.
— Даже лула носят зеленое, — сказала она, кивая головой на парочку поблизости. Скарлетт вытянула шею, чтобы разглядеть. Боже мой! Скучный адвокат ее деда и мальчик, должно быть, его сын. Оба надели зеленые галстуки. Она стала разглядывать толпу, разыскивая другие знакомые лица. Здесь была Мэри Телфер с группой дам с зелеными лентами на шляпах. «И Жером! И где только он нашел зеленый сюртук, скажите, ради Бога? Но дед не должен быть здесь, прошу тебя. Господи, не допусти его сюда. Он может заставить солнце погаснуть. Нет, Жером был с негритянкой в зеленом кушаке. Как чудно, лиловолицый Жером со своей подружкой. Как минимум, на двадцать лет моложе его, к тому же».
Уличный продавец раздавал лимонад и кокосовые сладкие пирожки каждому О'Хара по очереди, начинавшейся с нетерпеливых детей. Когда очередь дошла до нее, она откусила пирожок. Она ела на улице. Ни одна леди так не сделает, даже если будет умирать от голода. «Проглоти это, дедушка», — подумала она, восхищенная собственным поступком. Кокос был свежим, влажным, сладким.
— А я утверждаю, что ковбой в зеленом был самым лучшим, — настаивала Мэри Кейт. — Он проделал все эти чудные штуки с веревками и был так красив.
— Ты так говоришь, потому что он улыбался нам, — презрительно сказала Хелен. — Лучшим был плот с эльфами, танцующими на нем.
— Это были не эльфы, глупая. В Америке нет эльфов.
— Они танцевали вокруг большого мешка с золотом. Ни у кого, кроме эльфов, нет мешка с золотом.
— Ты точно ребенок, Хелен. Это были мальчики в костюмах, и все. Разве ты не видела, что уши у них фальшивые? Одно из них даже отвалилось.
Морин прервала их.
— Это был замечательный парад. Пошли, девочки, и держитесь за руки Джейми.
Чужие за день до того и снова чужие днем позже, все люди брались за руки, танцевали, соединяя голоса в песнях. Они делили солнце и воздух, музыку и улицы.
— Это замечательно! — сказала Скарлетт, попробовав жареную куриную ножку здесь же, на улице.
— Это замечательно! — сказала она, когда увидела зеленый, нарисованный мелом трилистник на кирпичной дорожке на площади Чатхэм.
— Это замечательно! — сказала она об огромном гранитном орле с зеленой лентой вокруг шеи на памятнике Пуласки.
— Какой прекрасный, прекрасный, прекрасный день! — кричала она и кружилась, кружилась, пока не упала, усталая, на освободившуюся скамейку рядом с Колумом. — Посмотри, Колум, у меня дыра на подошве ботинок. Где бы я ни была, всегда говорят, что лучшие вечеринки — это те, где ты протираешь свои туфли насквозь, танцуя. А это даже не туфли, а ботинки. Эта вечеринка, должно быть, самая лучшая!
