Когда Кэтлин убежала, он тихо сказал Скарлетт:
— Вы не забудете, что я вам сказал о вашем имени, дорогая Скарлетт?
— Я не забуду, — сказала Скарлетт, наслаждаясь безобидной тайной.
— Вы будете Скарлетт О'Хара и никем другим во время нашего путешествия в Ирландии, — сказал он ей, подмигнув. — Это не имеет отношения к вам или вашим родным, дорогая Скарлетт. Батлер — знаменитое имя в Ирландии, но вся его слава отвратительна.
Скарлетт нисколько не обиделась. Она была готова оставаться О'Хара.
«Брайан Бору» был, как и обещал Колум, прекрасным, сияющим кораблем. Его корпус сверкал белыми с позолотой витыми украшениями. Позолота украшала изумрудного цвета покрышку гигантских гребных колес, и название корабля было обрамлено стрелами. Английский флаг развевался на флагштоке, но зеленое шелковое полотнище с золотой арфой смело развевалось на передней мачте. Это был роскошный пассажирский корабль, обслуживавший богатых американцев, которые путешествовали в Ирландию из сентиментальности. Они хотели увидеть деревни, где родились дедыиммигранты, или показаться во всем своем великолепии в деревне, где они сами родились. Огромные залы и каюты были богато украшены. Команда была готова удовлетворить любой каприз. Багажное отделение было очень большим для обычного корабля, потому что ирлано-американцы везли с собой подарки для всех своих родственников и возвращались с многочисленными сувенирами. Носильщики обращались с каждым дорожным сундуком, с каждым ящиком так, как будто они были полны стеклянных вещей. Часто так и было. Процветающим американо-ирландским женам третьего поколения было известно, как освещать каждую комнату с помощью канделябров Уотерфорда.
Широкая платформа с крепким поручнем была выстроена над гребным колесом, и на ней сейчас стояли Скарлетт с Колумом и множество пассажиров, чтобы помахать на прощание своим родственникам. Времени было только на поспешное прощание, поскольку «Брайан Бору» собирался отойти с минуты на минуту. Скарлетт посылала воздушные поцелуи толпящимся на берегу О'Хара. Этим утром дети не пошли в школу, а Джейми закрыл свой магазин, чтобы они с Дэниэлем смогли посмотреть на их отплытие. Немного в стороне от других тихо стоял Стефен. Он подал рукой знак Колуму.
Это значило, что сундуки Скарлетт были открыты и переупакованы по дороге к кораблю. Среди стопок тонкой бумаги и нижних юбок, дамских платьев и салатов были плотно завернутые, смазанные ружья и амуниция, которые он купил в Бостоне.
Подобно своим отцам и дедам и поколению перед ними, Стефен, Джейми, Мэтт, Колум и даже дядя Джеймс воинственно выступали против британского правления в Ирландии. Больше чем две сотни лет О'Хара рисковали своей жизнью в сражениях, иногда в бесплодных неудачных вылазках. И только в последние десять лет организация начала расти. Дисциплинированные и опасные, финансируемые из Америки, фенианы становились известными в Ирландии. Они были героями для ирландских крестьян и проклятием английских землевладельцев, а английские военные силы фенианы устраивали их только мертвыми.
Колум О'Хара был одним из самых удачливых собирателей денег и одним из выдающихся лидеров братства фениан.
Цитадель
Глава 47
«Брайан Бору» тяжело продвигался вдоль реки Саванны с помощью паровых буксиров. Достигнув Атлантического океана, он низким гудком отсалютовал удаляющимся буксирам и расправил паруса. Пассажиры оживились, когда нос судна погрузился в серо-зеленые волны устья реки и огромные лопасти колес начали вспенивать воду.
Скарлетт и Кэтлин наблюдали, как отступал, теряя очертания, ровный берег, пока он не слился в одну сплошную зеленую массу, а затем не исчез из виду.
— Что я сделала? — подумала Скарлетт, хватаясь за поручни в неожиданной панике.
Она взглянула в бескрайнюю гладь океана, искрящуюся солнечными бликами, и сердце ее забилось быстрее в предвкушении приключения.
— Ой, — вскрикнула Кэтлин. Затем послышался ее стон.
— Что случилось?
— О-о-о, я забыла о морской болезни, — выдохнула девушка.
Скарлетт сдержала смех. Она обняла девушку за талию и повела в каюту. В этот вечер стул Кэтлин за столом капитана был пуст. Скарлетт и Колум с аппетитом отдали должное обильной еде. Затем Скарлетт взяла чашку с мясным бульоном для своей несчастной кузины и с ложки покормила ее.
— Я поправлюсь через день или два, — слабым голосом пообещала Кэтлин. — Тебе больше не придется ухаживать за мной.
— Помолчи и выпей еще глоток, — сказала Скарлетт.
«Слава Богу, у меня все в порядке с желудком, — подумала она. — Даже от отравления в день Святого Патрика не осталось следа, иначе я не смогла бы получить такое удовольствие от обеда».
Когда на горизонте появились первые проблески рассвета, она внезапно проснулась и в страшной спешке неуклюже помчалась в маленькую уборную, примыкающую к ее каюте. Она упала на колени и извергла содержимое желудка в украшенный цветами фарфоровый сосуд на стуле из красного дерева. Это не могла быть морская болезнь. Нет, только не с ней, которая так любила морские путешествия. Даже в Чарльстоне, когда крошечный парусник боролся со штормовыми волнами, она не испытывала тошноты. «Брайан Бору» по сравнению с ним был устойчив, как скала. Она не находила объяснения случившемуся.
…Медленно-медленно Скарлетт подняла склоненную в изнеможении голову. Ее рот и глаза широко раскрылись от мелькнувшей догадки. Волнение, горячее и бодрящее, стремительно охватило ее, и она засмеялась глубоким гортанным смехом.
«Я беременна. Я беременна! Я помню, именно так это протекает».
Скарлетт откинулась к стенке, широко раскинув руки, и с наслаждением потянулась. «О, я чувствую себя замечательно. Не имеет значения, насколько гадко у меня в желудке. Я чувствую себя чудесно. Теперь Ретт мой. Я не могу дождаться дня, когда сообщу ему новость».
Неожиданные слезы счастья полились по щекам, а руки охватили живот, как бы прикрывая и защищая новую жизнь, зарождавшуюся в ней. О, как она хотела этого ребенка. Ребенка Ретта. Их ребенка. Он будет сильным — она знала это, она уже сейчас чувствовала его крошечную силу. Храброе, бесстрашное маленькое существо, подобное Бонни.
На Скарлетт нахлынули воспоминания. Маленькая головка Бонни на ее ладони, чуть больше головы котенка. Она вполне умещается в руке. Громадные руки Ретта, ласкающие их куколку… О, какой любил ее! Его широкая спина склонялась над колыбелькой, его низкий голос издавал глупые звуки, понятные только младенцу. Во всем мире не было человека, столь обожающего ребенка. Он будет так счастлив, когда она скажет ему. Она представляла его вспыхивающие радостью черные глаза и белозубую улыбку, освещающую лицо пирата.
Скарлетт улыбалась, думая об этом. «Я тоже очень счастлива», — подумала она. «Именно так и должно быть, когда ты имеешь ребенка», — всегда говорила Мелли.
