Глава 72
Зимою Скарлетт не могла найти себе места. Прогулки верхом были единственным активным занятием, а ей так необходимо было что-то делать. Новые поля были расчищены и удобрены уже к середине ноября. Какими мыслями она теперь могла себя занять? Даже жалоб и разбирательств в ее контору поступало немного. Правда, Кэт смогла самостоятельно пройти через всю комнату и зажечь рождественскую свечку, еще были новогодние обряды с бармбреком и темноволосым пришельцем, роль которого исполняла Скарлетт, но даже такие короткие дни казались ей ужасно долгими. Ее с радостью встречали в кабачке у Кеннеди, ведь знали, что Скарлетт оказывала фенианцам поддержку. Но вскоре она устала от песен о замученных борцах за свободу Ирландии и громких возгласов, грозящих вышвырнуть англичан из страны. Она приходила в кабачок, лишь когда одной становилось невмоготу. Она была просто счастлива, когда первого февраля наступил День святой Бриджид. От радости она с такой силой вывернула первый появившийся дерн, что клубы земли полетели во все стороны. «Этот год будет даже лучше, чем прошлый», — неосмотрительно предсказала Скарлетт.
Но работа на новых полях чрезмерно тяжким грузом легла на плечи местных фермеров. У них никак не хватало времени управиться со всем. Скарлетт донимала Колума, чтобы тот привел в город еще несколько новых работников: оставалось немало пустовавших домов. Но Колум не хотел приводить чужаков, и Скарлетт отступила. Она понимала, что необходимо было сохранить тайну фенианского братства. В итоге Колум предложил компромисс. Скарлетт может нанять на работу мужчин, но только на лето. Он отвезет ее для этого на специальную ярмарку. Там также она сможет ПОДЫСКАТЬ и купить лошадей, которые необходимы.
— Наверное, я думала не головой, Колум О'Хара, я, наверное, ослепла, когда заплатила хорошие деньги за тех битюгов. Они двигаются как черепахи. Меня теперь на этом не проведешь.
Колум про себя улыбнулся. Скарлетт была просто удивительной женщиной. Она знала толк во многих вещах, но с лошадьми ей всегда не везло. Это он хорошо знал.
— Дорогая Скарлетт, ты похожа на деревенскую служанку, а не на джентри, никто не поверит» что ты сможешь заплатить за один круг карусели, а уж говорить при лошадь…
Скарлетт нахмурилась. Она не понимала, что была одета совсем неподходяще для поездки на ярмарку. От зеленой сорочки ее глаза становились еще зеленее, а цвет юбки совпадал с цветом весеннего неба.
— Не могли бы вы оказать мне любезность, отец Колум О'Хара, и подтолкнуть эту коляску? Я знаю, как мне одеваться. Если я буду выглядеть богатой, то торговец решит подсунуть мне какую-нибудь дохлую клячу. Мне лучше быть в деревенском платье. Ну давай же, давай. Я так долго ждала. Я только не вижу причины, почему бы подобной ярмарке не открыться в день святой Бриджид, когда работа в поле начинается снова.
Колум улыбнулся.
— Некоторые парни в это время еще ходят в школу, дорогая Скарлетт.
Он натянул вожжи, и они поехали.
— Много это приносит им пользы — портить глаза над книгами, вместо того, чтобы быть на свежем воздухе и зарабатывать неплохие деньги, — недовольно съязвила Скарлетт, изнемогая от нетерпения.
Одна миля сменяла другую, а от плетеных живых изгородей, стоявших вдоль дороги, исходил аромат распустившихся цветов. Теперь, когда они действительно ехали полным ходом, Скарлетт могла позволить себе расслабиться.
— Я никогда не была в Дрозде. Мне там понравится?
— Думаю, что да. Ярмарка там очень большая, намного больше, чем ты когда-нибудь видела.
Колум знал, что, спросив его про Дрозду, Скарлетт имела в виду ярмарку. Ярмарки вызывали в ней чувство приятного волнения. Все остальное, что могло заинтересовать на кривых улочках старого города, было недосягаемым для ее ума. Скарлетт любила только то, что можно было легко понять. Эта черта ее характера нередко заставляла Колума чувствовать себя неловко. Он знал, что она не отдавала полностью отчета» какому риску подвергала себя своей связью с фенианским братством. Такое неведение могло привести к катастрофическим последствиям. Но сегодня он ехал с ней по ее делу, и Колум решил, что получит от ярмарки столько же приятных впечатлений, как и она сама.
— Посмотри, Колум, какая громадная ярмарка.
— Боюсь, что слишком уж большая. Куда сначала пойдем? К лошадям или за парнями? Они в разных концах.
— Боже! Лучших расхватают, как обычно, в самом начале. Вот что: ты идешь выбирать парней, а я побегу прямо к лошадям. Когда закончишь, придешь ко мне. Ты точно знаешь, что эти парни сами доберутся до Баллихары?
— Они сюда пришли, чтобы быть нанятыми, им не привыкать ходить. Некоторые из них прошли сотню миль, чтобы лопасть сюда. — Скарлетт заулыбалась. — Сначала посмотри на их ноги, прежде чем что-либо подписывать. А я загляну в лошадиную часть. Так куда мне идти?
— В конце, там, где флаги. На ярмарке в Дрозде ты можешь увидеть самых лучших лошадей Ирландии. За некоторых, я слышал, платят сто и даже больше гиней.
— Какая чепуха! Ну и сказочник же ты. Колум. Я куплю трех меньше чем за столько, увидишь.
Скарлетт увидела большие холщовые палатки, приспособленные под временные стойла для лошадей. Ага, подумала она, никому не удастся продать мне хоть одну лошадь при плохом свете. И она полезла в шумную толпу, которая терлась у входа в палатку. «Что же делать, я никогда не видела столько лошадей в одном месте. Какой молодец Колум, что привез меня сюда. У меня будет богатый выбор».
Помогая локтями, она протискивалась с одного места на другое, разглядывая каждую из стоящих лошадей.
Ей совсем не нравилось, как продавали лошадей в Ирландии. Ты не мог подойти к хозяину и спросить, сколько он хочет за свою лошадь. Нет, это слишком просто. Как только кто-то хотел купить лошадь, один из торговцев выпрыгивал вперед и называл цену, которая была неприемлема либо для продающего, либо для покупающего. Затем торговцы, предварительно стравив заинтересованных лиц, добивались от них обоюдного согласия. Скарлетт на горьком опыте познакомилась с уловками торговых агентов. Если ты был неосмотрителен, то они могли внезапно схватить за руку и со всей силой хлопнуть по ладони, и это означало, что ты купил лошадь, и сделка состоялась. Ей приглянулась парочка чалых лошадей, которых расхваливал торговец. Они были отлично подобраны друг к другу, им было не более трех лет, каждая весила всего лишь семьдесят фунтов. Скарлетт убрала руки за спину.
— Выведите их на свет, я хочу рассмотреть, — сказала она.
Владелец с торговцем и рядом стоящие люди бешено запротестовали.
— Губит весь азарт, — сказал какой-то мужчина небольшого роста, одетый в свитер и брюки для верховой езды.
Скарлетт настаивала, говоря при этом очень сладким голосом. «На сладкую бумажку прилипает больше мух», — напомнила она себе. Она посмотрела на переливающиеся лошадиные бока и провела по ним рукой. Затем умело схватила за голову одну из лошадок и осмотрела ее зубы, после чего разразилась смехом: три года, мать Мария!
