Он схватил ее за руку, когда она собралась уходить.
— Подожди, Скарлетт. Может быть, не стоит идти в дом. Я только что оттуда. Он темный и пустой, дорогая, все двери открыты. Слуги ушли.
Скарлетт высвободила свою руку и застонала от ужаса, подхватывая свои юбки и пускаясь бежать быстрее, чем она когда-либо бегала в своей жизни. Кэт. Где Кэт? Ретт говорил что-то, но она не обращала внимания. Ей надо добраться до Кэт.
Позади оврага, на широкой улице Баллихары, лежали пять тел в красной форме и трое в грубой одежде фермеров. Книготорговец лежал поперек подоконника своего разбитого окна, с его губ срывалась кровавая пена вместе со словами молитвы. Колум О'Хара молился с ним, затем перекрестил его лоб, когда человек умер. Разбитое стекло преломляло слабый свет луны, которая выделялась на быстро темнеющем небе. Дождь прекратился.
Колум пересек комнату тремя большими шагами. Он схватил веник у очага за ручку и сунул его в угли. В первое мгновение тот затрещал, потом покрылся племенем.
Поток искр сыпался с факела на темную сутану Колума, когда он выбежал на улицу. Его белые волосы сияли ярче, чем луна.
— Следуйте за мной, вы, английские мясники, — закричал он, направляясь к опустевшей англиканской церкви, — и мы вместе умрем за свободу Ирландии.
Две пули пронзили его широкую грудь, и он упал на колени. Но поднялся на ноги и продвинулся вперед на семь нетвердых шагов, когда следующие три пули закрутили его вправо, затем влево, потом снова вправо и на землю.
Скарлетт взбежала по широким входным ступенькам в темный холл, Ретт был на шаг позади нее.
— Кэт! — закричала она.
— Кэт! — отозвалось это от каменных лестниц и мраморного пола.
— Кэт! Ретт схватил ее за руку. В темноте было видно только ее белое лицо и бледные глаза.
— Скарлетт! — громко сказал он, — Скарлетт, возьми себя в руки. Пойдем со мною. Нам надо уходить. Слуги наверняка что-то знали. В доме небезопасно.
— Котенок! Ретт встряхнул ее.
— Прекрати это. Кошка не имеет значения. Где конюшня, Скарлетт? Нам нужны лошади.
— Ах ты, дурак, — сказала Скарлетт. В ее напряженном голосе чувствовалась любящая жалость. — Ты не знаешь, что говоришь. Выпусти меня. Я должна найти Кэт — Кэти О'Хара. Твоя дочь.
Ретт больно сжал руки Скарлетт.
— О чем это ты?
Он посмотрел вниз на ее лицо, но не мог понять его выражения в темноте.
— Отвечай, Скарлетт, — потребовал он и затряс ее.
— Отпусти меня, черт побери! Сейчас нет времени для объяснений. Кэт должна быть где-то здесь, но тут темно, а она одна. Выпусти, Ретт, и задай свои вопросы позже. Все это сейчас не важно…
Она попыталась вырваться, но он был сильнее.
— Это важно для меня.
Его голос был настойчиво грубым.
— Ну ладно, ладно. Это случилось, когда мы плыли на яхте и налетела гроза. Ты помнишь. В Саванне я узнала, что беременна, но ты не приехал за мной, и я рассердилась, поэтому не сказала тебе об этом сразу. Как я могла знать, что ты женишься на Анне, прежде чем успеешь узнать о ребенке?
— О, Боже мой, — застонал Ретт и выпустил Скарлетт. — Где она? Нам надо ее найти.
— Мы найдем, Ретт. На столе около двери есть лампа. Зажги спичку.
Желтое пламя спички позволило обнаружить медную лампу и зажечь ее. Ретт поднял ее.
— Куда сначала?
— Она может быть, где угодно. Пойдем.
Она быстро провела его через столовую и чайную.
— Кэт! — звала она, — Котенок, Кэт, где ты? Ее голос был сильным, но не истеричным, он не испугает маленькую девочку.
— Кэт…
— Колум! — закричала Розалин Фицпатрик.
Она побежала из бара Кеннеди в середину британских войск, толкаясь и распихивая, чтобы пробраться затем вниз к центру широкой улицы в сторону распростертого тела Колума.
— Не стрелять, — прокричал офицер. — Это женщина.
Розалин бросилась на колени, накрыла раны Колума руками.
— Колум, Колум, — выла она.
Причитая, она раскачивалась из стороны в сторону. Стрельба прекратилась, глубина ее горя вызывала уважение, и солдаты отвернулись.
Она закрыла его веки нежными пальцами, запачканными его кровью, и прошептала по-гаэльски «до свидания». Затем схватила тлеющий факел и встала на ноги, размахивая им, чтобы занялось пламя. Ее лицо было страшным в этом свете. Она была так проворна, что не прозвучало ни одного выстрела, пока она не достигла дорожки, ведущей в церковь.
— За Ирландию и ее мученика Колума О'Хара! — победно закричала она и побежала к оружейному складу, размахивая факелом.
Мгновение длилась тишина. Потом каменная стена церкви, выходящая на широкую улицу, взорвалась в столбе пламени с оглушающим грохотом.
Небо было освещено ярче, чем днем.
— Боже мой! — выдохнула Скарлетт.
Она закрыла уши руками и побежала, зовя Кэт; один взрыв следовал за другим, еще и еще, город светился в пламени.
Она бежала наверх, вдоль коридора в комнату Кэт, Ретт рядом с ней.
— Кэт, — звала она снова и снова, стараясь, чтобы страх не слышался в ее голове. — Кэт!
Животные на стене были высвечены оранжевым светом, чайный набор на свежевыглаженной скатерти, ровное покрывало на кровати Кэт.
— Кухня, — сказала Скарлетт. — Она любит кухню. Мы можем покричать ей вниз.
Она побежала снова через коридор, Ретт следом. Через рабочую комнату с ее счетовыми книгами, меню, списком приглашений на свадьбу. По галерее в комнату миссис Фицпатрик. Скарлетт остановилась в центре галереи. Она наклонилась через балюстраду.
— Котенок Кэт, — мягко позвала она, — пожалуйста, ответь маме, если ты там внизу. Это важно, дорогая.
Она пыталась сделать свой голос спокойным.
Оранжевые отблески дрожали на медных кастрюлях на стене около печи. Красные угли светились в очаге. Огромная комната была недвижима, заполненная тенями. Скарлетт напрягла свои уши и глаза. Она уже собиралась отвернуться, когда послышался очень слабый голос.
— Уши Кэт болят.
— О, слава Богу! — обрадовалась Скарлетт. — Теперь успокойся и тише. Я знаю, детка, был ужасный шум. Потерпи. Я обойду вокруг и спущусь. Ты подождешь меня?
Она говорила как ни в чем не бывало, будто нечего было бояться. Балюстрада вибрировала под ее дрожащими руками.
— Да.
Скарлетт сделала знак. Ретт тихо последовал за ней по галерее. Она осторожно закрыла дверь за собой. Потом ее всю начало трясти.
— Я так испугалась. Я боялась, что они забрали ее с собой. Или сделали ей больно.
