Вдалеке еле слышно действительно раздавалась какая-то музыка.
— Да. Это мелодия «Через широкую Миссури». Моряки сами делают дудки. У некоторых есть настоящий талант музыканта. Смотри, там фонарь, его зажигают, чтобы суда не натолкнулись друг на друга. И всегда стоит вахтенный и следит за этим. И всегда есть маленькие лодки с людьми, которые покажут путь к бухте в полной темноте, настолько хорошо они ее знают. Или те, кто предпочитает передвигаться ночью, чтобы его никто не видел.
— А какой смысл?
— Много причин. Беглецы, нечестные люди.
Ретт рассказывал это так, как будто говорил сам с собой.
Скарлетт смотрела на него, она не могла разглядеть его лица. Она вновь посмотрела на фонарь, который она приняла за звезду, и стала слушать неизвестного музыканта. Часы пробили три четверти третьего. Скарлетт почувствовала соль на губах.
— Ты скучаешь о тех блокадных временах? Ретт засмеялся.
— Лучше сказать, хотел бы быть лет на десять моложе. Я плавал на судах. Мне доставляло радость качаться на волнах и чувствовать вольный ветер. Только там мужчина по-настоящему чувствует себя мужчиной.
Он потянул Скарлетт за собой. Шаги убыстрились, но все так же в такт друг другу.
Скарлетт чувствовала морской воздух и представляла себя в лодке.
— Ретт, я хочу поплавать. Возьми меня как-нибудь с собой. Погода еще хорошая. И совсем не обязательно тебе ехать в Лэндинг прямо завтра.
Ретт на минуту задумался. Скоро она навсегда исчезнет из его жизни.
— Почему бы нет. Было бы глупостью упускать погоду.
Скарлетт потащила его за руку.
— Пойдем. Уже поздно. А мне нужно рано вставать.
Ретт приостановил ее.
— Если у тебя будет сломана шея, то я тебя не возьму. Смотри под ноги.
Она опять пошла с ним в ногу. Это так приятно — го-то.
Перед самым домом он ее остановил.
— Подожди. — Он прислушался. Часы пробили три раза. Гул долго раздавался над спящим городом.
Три… часа… и все так прекрасно!
Глава 31
Ретт критически осмотрел ее костюм, и его лицо слегка перекосилось.
— Так, я не хочу снова обгореть на солнце, — сказала она однозначно.
Она надела широкополую малиновую шляпу, которую Элеонора повесила у двери в сад, чтобы надевать ее, когда она обрезает кустарник в саду. Она поверх шляпы повязала голубую ленточку и закрепила ее на подбородке. Скарлетт казалось, что эта шляпка ей очень идет. Она взяла с собой маленький зонтик от солнца. Ее любимый, с голубенькими цветочками.
«Почему Ретт считает, что имеет право всех критиковать? Пусть сам на себя посмотрит. В старой полинялой рубашке, не говоря уже о его куртке».
— Ты сказал — в девять. Ну что, мы идем?
Ретт небрежно поднял с пола холщовую сумку, накинул на плечо и коротко сказал:
— Пошли.
В его голосе было что-то подозрительное. «Он что-то задумал, — показалось Скарлетт, — надо быть начеку».
Она и не представляла себе, что яхта такая маленькая. И что до нее придется добираться по скользкому трапу. Она опасливо посмотрела на Ретта.
— Сейчас отлив. Нам надо было бы прийти в половине десятого. Сложно будет потом вернуться в бухту. Ты все еще по-прежнему хочешь кататься?
— Еще бы, конечно! — Скарлетт взялась за поручень трапа и попыталась пойти по нему.
— Подожди, — остановил ее Ретт.
Она посмотрела на него недовольно и нетерпеливо.
— Я не хочу, чтобы ты сломала себе шею и свалилась в воду. Мне потом придется тебя целый час доставать. Очень скользкий трап. Подожди минутку, я спущусь вниз, чтобы подстраховать тебя. Ты догадалась надеть туфли?
Ретт расстегнул сумку и надел ботинки на резиновой подошве. Скарлетт молча наблюдала за ним. Ретт переобулся и убрал обувь в сумку.
Закончив, резко встал и улыбнулся. От его улыбки у Скарлетт захватило дух.
— Стой здесь. Умный мужчина знает, откуда ждать проблем. Я поправлю поручень и вернусь за тобой.
Он ловко перекинул сумку через плечо и полез по трапу. До Скарлетт только сейчас дошли его слова.
— Ты быстр, как молния, — сказала она в восхищении, наблюдая за передвижениями Ретта.
— Или как обезьяна, — поправил ее Ретт. — Да, дорогая, время безжалостно к мужчинам и даже к женщинам.
Скарлетт было не в новинку лазить по таким приспособлениям. И она хорошо держала равновесие. В детстве она забиралась на самые верхние ветки деревьев или карабкалась вверх на сеновал. И этот трап не был для нее такой уж проблемой. Но ей было приятно, когда Ретт, поддерживая ее, обнял за талию.
Она села аккуратно на сидение, а Ретт приладил парус. Белое полотно развевалось, закрывая весь вид с одной стороны.
— Ты готова? — спросил Ретт.
— Да, конечно.
— Тогда поехали.
Ретт отвязал концы каната от причала и оттолкнулся. Ветер сразу подхватил маленькую яхту и потянул ее на середину реки.
— Сиди на своем месте и старайся прижать голову пониже к коленям, — приказал Ретт.
Он поднял кливер, закрепил фал, и яхта поплыла еще быстрее и увереннее.
— Ну вот, — сказал Ретт, присаживаясь рядом со Скарлетт. Ручка киля была между ними. Двумя руками он старался выровнять движение. Стоял сильный шум от ветра в парусах, от скрипа яхты и плеска воды за бортом. Скарлетт сидела, не поднимая головы. Солнце било в глаза Ретту, он щурился, но не отворачивался и был очень сосредоточен. Лицо сияло от счастья. Скарлетт давно не видела его таким. Встречная волна ударила в борт, разбрасывая море брызг. Ретт захохотал.
— Молодец, девочка! Скарлетт понимала, что это адресовано не ей.
— Ты уже готова вернуться?
— Нет еще.
Скарлетт находилась в прекрасном расположении духа, несмотря на сильный ветер, промокшую одежду и потерянный зонтик, на то, что в туфли постоянно заливалась вода. Все было настолько сказочно для нее. Волны вздымались футов на шестнадцать. Они напоминали молодых животных, которые набрасывались на добычу. Они поднимали и опускали маленькую яхту, словно игрушку. В такие моменты у Скарлетт сосало под ложечкой. Она чувствовала себя частью всей этой стихии. Она чувствовала себя водой и солнцем, солью и ветром. Ретт смотрел на Скарлетт. Ему было приятно, что его любимое занятие так нравилось ей.
— Хочешь попробовать порулить? Я научу.
Скарлетт отрицательно завертела головой, ей просто нравилось то, что можно просто так плыть.
Ретт понимал, как хотелось бы Скарлетт поуправлять яхтой, почувствовать свободу перед стихией. В детстве он тоже чувствовал это. И даже сейчас, в его возрасте, иногда что-то двигало им и заставляло отправляться в плавание еще и еще.
