«За кого он меня принимает? Настоящие леди не пьют виски». Она не пила ничего крепче чая, исключая, может быть шампанское и пунш или, может быть, стаканчик хереса. Он не мог знать о бренди, который она иногда пила. Он оскорбил ее! Нет, он не мог этого сделать, это, должно быть, шутка. Она с усилием засмеялась.
— Мне пора идти, Джейми. Я восхитительно провела время, но уже поздно…
— Вы не можете уйти, когда вечеринка только началась, Скарлетт. — Джейми повернулся к своему сыну. — Дэниэл, со своим скрипом ты выгоняешь свою только что обретенную кузину. Сыграй нам настоящую песню, а не кошачье мяуканье.
Скарлетт пыталась было говорить, но ее слова потонули в криках: «… играй по-настоящему, Дэниэл», «сыграй нам балладу», «Рил давай, станцуем Рил!»
Джейми ухмыльнулся.
— Я не слышу вас, — он старался перекричать весь этот шум. — Я глух ко всякому, кто хочет уйти.
Скарлетт почувствовала раздражение. Когда Джейми снова предложил ей виски, она встала в гневе. И только тогда, когда она уже собиралась выбить стакан у него из рук, она поняла, что начал играть Дэниэл. Это было «Пег на повозке».
Папина любимая. Она посмотрела на румяное лицо Джейми и увидела папин образ. Если бы он только мог быть здесь, ему бы понравилось. Скарлетт села. Она отрицательно покачала головой в ответ на предложение выпить. Она почти что плакала.
Эта музыка не допускала грусти. Ритм был так заразителен, так весел, что все пели и хлопали в ладоши. Нога Скарлетт, скрытая ее платьем, начала невольно отбивать такт.
— Давай, Билли, — пропел Дэниэл, как песню, — играй со мной.
Билли открыл крышку сиденья и извлек концертику. Складчатые кожаные мехи с хрипом растянулись. Затем он прошел позади Скарлетт, потянулся через ее голову и взял что-то блестящее с каминной полки.
— Давай сыграем настоящую музыку, Стефен, — он бросил тонкую блестящую трубку темноволосому, молчаливому молодому человеку. — И ты тоже, Брайан, — еще одна серебристая дуга прорезала воздух. — А вот это для вас, моя дорогая мачеха, — его рука бросила что-то на колени Морин.
Молодой человек яростно захлопал в ладоши.
— Кастаньеты! Кузина Морин будет играть на кастаньетах.
Скарлетт пристально посмотрела. Дэниэл прекратил играть, и ей опять стало грустно. Но ей уже не хотелось уйти. Эта вечеринка не имела ничего общего с музыкальными вечерами у Телфер. Здесь было легко, тепло и весело. Гостиная, в которой прежде был такой порядок, была перевернута вверх дном: мебель сдвинута со своих мест, стулья беспорядочным полукругом стояли вокруг огня. Морин подняла свою руку с клацающим звуком. То, что назвали кастаньетами, в действительности было толстыми кусочками гладкого дерева. Джейми все еще разливал и разносил виски. Как, женщины тоже пьют? И не тайком, не боясь опозориться? Да они веселятся так же, как мужчины. Может, мне тоже выпить? Я отпраздную торжество О'Хара». Она почти уже позвала Джейми, но затем вспомнила, что возвращается к дедушке. Ей нельзя пить. Кто-нибудь почувствует запах. Не имеет значения. У нее и так тепло внутри, как будто бы она уже выпила. «Мне это не нужно».
Дэниэл положил смычок на струны.
— «Девушка за стойкой», — объявил он. Все засмеялись, даже Скарлетт, хотя она не знала почему. Через мгновение комната наполнилась звуками ирландского рила. Концертика в руках Билли энергично завывала. Брайан наигрывал мелодию на своей свистульке, Стефен играл на своей свистульке контрапункт, который вплетался в мелодию Брайана. Джейми отбивал ритм, дети хлопали. Скарлетт тоже хлопала. Хлопали все, за исключением Морин. Она трясла рукой, держащей кастаньеты, и острое стаккато создавало устойчивый ритм, который объединял все. Быстрее, требовали кастаньеты, и все подчинялись. Свистульки заиграли выше, скрипка громче, концертина запыхтела, стараясь не отставать. Дети вскочили и принялись прыгать и скакать на пустом полу в центре комнаты. Руки Скарлетт стали горячими, ее ноги сами двигались, и ей хотелось скакать вместе с детьми. Когда рил закончился, она упала на диван в полном изнеможении.
— Эй, Мэтт, покажи детям, как надо танцевать, — прокричала Морин с заманчивым треском кастаньет. Рядом со Скарлетт поднялся мужчина постарше.
— Ради Бога, подождите немного, — взмолился Билли. — Мне нужно немного отдохнуть. Спой нам вместо этого, Кейти. — И он выдавил несколько нот из своей концертины.
Скарлетт начала было протестовать. Она не может петь. Она не знала ни одной ирландской песни, за исключением «Пег» и другой любимой песни ее отца «Нося зеленое». Но она увидела, что Билли не ее имел в виду. Некрасивая темноволосая женщина с большими зубами отдала свой стакан Джейми и встала.
«Это был дикий парень из колониального местечка, — запела она чистым, приятным высоким голосом. — Его звали Джей Дагтан, — пела Кейти. — Он родился и вырос в Ирландии». Тут зазвучала свистулька Стефена, на октаву выше, со странной душещипательной заунывностью.
«…в доме, названном Кастлмен…» Все начали петь, за исключением Скарлетт. Но она Тоже была частью музыки. Музыка звучала вокруг нее. И когда прекрасная печальная песня кончилась, она заметила, что у всех глаза блестели так же, как у нее.
Затем последовали веселые песни, которые заставили ее смеяться и краснеть одновременно, когда она поняла двойной смысл.
— А сейчас я, — сказал Джерадд: — Я спою моей милой Полли «Воздух Лондондерии».
— О, Джералд! — Полли спрятала залившееся румянцем лицо в ладони.
Брайан сыграл первые несколько нот. Затем Джерадд начал петь, и у Скарлетт захватило дух. Она слышала много разговоров об ирландском теноре, но никогда не слышала его в действительности. Голос папиного тезки был ангельским. Все чувства, владеющие Джераддом, отображались на его лице и высоких чистых нотах его песни. К горлу Скарлетт подступали слезы от всей этой красоты и от страстного желания познать такую же любовь, как эта, такую чистую и открытую. «Ретт!» — закричало ее сердце, а рассудок смеялся над этими порывами ее темной и сложной души.
Под конец песни Полли обхватила руками шею Джералда и уткнулась головой в его плечо. Морин подняла кастаньеты над плечом.
— А сейчас — рил, — твердо объявила она. — У меня ноги уже сами пляшут.
Дэниэл засмеялся и начал играть.
Скарлетт танцевала вирджинский рил сотни раз или больше, но она никогда не танцевала ничего похожего на то, что собирались танцевать на дне рождения Патриции. Это начал Мэтт О'Хара. С выпрямленными плечами и как бы окостеневшими руками он выглядел, как солдат, когда выступил из круга стульев. Затем его ноги начали стучать, мелькать и изгибаться так быстро, что пол стал как барабан под его каблуками. «Он, должно быть, лучший танцор в мире», — думала Скарлетт. А затем ему навстречу вышла Кейти, держа поднятую юбку двумя руками так, чтобы ее ноги могли двигаться в такт его шагам. Следующей была Мэри Кейт, потом Джейми присоединился к своей дочери. И прелестная Хелен со своим кузеном, маленьким мальчиком не старше восьми лет. «Я не могу в это поверить. Они все чудесны. Музыка тоже была чудесной». Ее ноги двигались быстрее, чем когда-либо раньше, стараясь подражать тому, что она видела, стараясь выразить настроение музыки. «Я должна научиться танцевать это. Я должна. Это как… как будто ты несешься прямо к солнцу».
