Я уже достаточно проснулась, чтобы почувствовать, что в квартире пахнет болотом и намокшей штукатуркой.
Что за черт!
Я села в кровати и посмотрела наверх. Сочащаяся по шву плиты влага как раз собралась в очередную каплю, подумала немного, качнулась и приземлилась мне на нос.
Да ладно!
По обоям змеились темные влажные потеки, а в коридоре слышалась настоящая весенняя капель.
Я вскочила с кровати, выглянула за дверь и ахнула – из цоколя лампочки капала вода, по стенам текли ручьи, ламинат вздулся горбами. В ванной все было еще хуже – вода покрывала пол двухсантиметровым слоем, а в туалете и вовсе лилась с потолка не хуже душа.
Полная катастрофа!
Еще немного – и я начну заливать этаж ниже, если уже не начала!
Я выволокла все свои ведра и тазики, подставила их под самые активные струйки, раскопала полотенца, накидала их на пол в ванной и туалете, спешно натянула джинсы и побежала наверх.
Дверь Ярослава была заперта. Значит, все-таки проверил после моего ухода и закрыл.
Я нажала на кнопку звонка один раз, другой, третий. Сделала крошечную паузу и снова позвонила.
Никто не открывал.
Ни за что не поверю, что в таком состоянии, как был вчера ночью, он проснулся с утра и куда-то умотал. Если только внезапно не придумал, как ему вернуть свою сияющую звезду.
Я с силой нажала кнопку звонка и мстительно не отпускала ее долго-долго, пока за дверью не послышалось шебуршание.
Наконец Яр открыл – и я аж отшатнулась. Он был все еще вдрызг пьян, в тех же, что и вчера, рубашке и брюках, только абсолютно мокрый. Он пошатнулся, и маленькая волна у его ног выплеснулась за порог квартиры на лестничную клетку.
– Что?.. – Яр огляделся вокруг и тихо застонал, обхватывая голову характерным движением человека с похмелья, который очень не хочет, чтобы она прямо тут развалилась на части. Он развернулся и ушел в глубь квартиры, шлепая по воде босыми ногами. Из-под закрытой двери комнаты выплыли промокшие листы бумаги с расплывающимися фиолетовыми печатями.
Я вздохнула и переступила порог.
– Где у тебя полотенца? – крикнула я вслед Яру.
До меня донеслось невнятное бормотание со стороны ванной. Я двинулась туда же и уперлась в широкую мокрую спину, загораживающую проход.
– Трубу сорвало? – спросила я. – Звони в аварийку! А, хотя ты же из пентхауса, откуда тебе знать про аварийку…
Я полезла в карман и вспомнила, что снова не взяла телефон.
– Нет, – ответил Яр и отошел, чтобы я увидела, что уже ничего никуда не течет. – Я заснул… в ванне. Забыл воду выключить.
Он был какой-то заторможенный.
– Одетым?!
– Было лень раздеваться, – пожал он плечами. – После твоего ухода решил… освежиться.
– Полотенца-то есть? – продолжила тормошить его я. – Слушай, ты мне всю квартиру угробил, давай шустрее!
– А? – Он дернулся. – Квартиру? Полотенца? Да, есть.
Он сделал шаг к кухне, снял со шкафа упаковку бумажных полотенец и бросил ее в воду. Полотенца моментально утонули. При таких объемах их тут надо было коробками разбрасывать. Я вздохнула:
– Тряпки есть? Ведра? Тазики?
– Я… не знаю.
– О, господи, Яр, что ж ты такой варено-мороженый! Давай шустрее думай! Есть хоть что-нибудь, похожее на тряпку?
Он тряхнул головой и снова застонал, прижав ладонь к затылку.
– Сейчас.
Яр распахнул дверь в спальню, содрал прямо с кровати простыню и кинул мне. Я к тому времени обнаружила под ванной тазик. Вздохнула, прощаясь с джинсами, и плюхнулась на колени.
Намочить, отжать в тазик, снова намочить, снова отжать – все, что соберешь здесь, не выльется на тебя с потолка этажом ниже.
Ярослав посмотрел-посмотрел на меня, пластающуюся с этой простыней, снова заглянул в спальню, вернулся с пододеяльником и присоединился. Раза с пятого у него начало получаться довольно ловко. Вот что значит – руки откуда надо растут.
– Дорого мне обошлась вчерашняя пьянка… – пробормотал он. – И не забыться толком, и не расслабиться…
– А что, – ехидно поинтересовалась я, – у вас в пентхаусах ванны не переливаются?
– Нет! – Он с чувством швырнул бывший пододеяльник в воду. Ее уровень почему-то и не думал понижаться. – У нас есть датчики протечек, которые перекрывают трубы!
– Полезная какая вещь, – с уважением отозвалась я. Даже позавидовала, признаться. – Всегда знала, что лучше родиться здоровой и богатой, чем бедной и больной.
– Ты больна? – обеспокоенно спросил Яр.
Я успела лишь открыть рот, чтобы успокоить его – мол, если да, то только психически! – но откуда-то из кухни раздалась мелодия телефона.
– Погоди, – Яр поднялся, машинальным движением поддернув абсолютно мокрые брюки, и пошел за трубкой. Разговор он вел там же, на кухне, но в малогабаритке сложно не подслушать.
– Привет, да, давно не слышались. Полгода? Может быть.
…
– Что она сделала?! Серьезно? А ты что? Поедешь?
…
– Да, я помню, что ты мой друг, а ты?
…
– И еще помню, как ты к ней клеился.
…
– Да, именно в тот момент не спал, представь себе.
…
– А что я должен был сказать – вперед, дети мои? Надеялся, что ты вспомнишь про дружбу-то.
…
– Ну и иди!
Он вернулся хмурый, злой и сразу же удвоил усилия. Такое ощущение, что теперь он пытался вычерпать эту воду ради какой-то высшей цели.
– Не спрашивай, – буркнул в мою сторону.
Я и не собиралась. Вылила очередной наполнившийся тазик в ванну и перебралась в коридор.
– Ты бы переоделся. – Я покосилась на мокрую рубашку, облепившую его грудь так, словно он мистер Дарси, выходящий из озера.
– Зачем?
– Ну, приличные вещи… были. И замерз уже, наверное.
– Это шелк, шерсть и кашемир, – сообщил Ярослав. – Им все равно уже кранты. Зачем еще что-то портить?
Я хотела настоять и уже открыла рот, но тут снова зазвонил телефон. Ярослав молча встал и ушел на кухню. Я отползла подальше в коридор, но все равно слышала каждое слово.
– Да, Валерка уже сообщил. Тебя тоже? А ты про что будешь врать?
…
– Ага.
…
– Ага.
…
– Ага.
…
– Понял.
…
