Это еще можно было пережить, но когда один из гостей, самый, что обидно, симпатичный, хотя до Ярослава ему было все равно далеко, попытался пройти через меня насквозь к столу, стало как-то не по себе. Он совершенно искренне удивился, поняв, что наткнулся на препятствие, но и тогда его взгляд не включился, и он не увидел меня. Просто пожал плечами и обошел, как стул.
Неужели у мужчин есть встроенный фильтр, четко распознающий возраст? И они все настраивают его так, что женщины старше тридцати даже для них не существуют?
Вечеринка-помолвка-новоселье устраивалась по смешанным традициям – то ли по отечественным, когда молодым дарят подарки, то ли по забугорным, когда молодые дарят подарки гостям, то ли просто веселым дурдомом, чем-то средним между игрой в фанты и тайным Сантой. Мне пришлось вытащить из мешка подарок и за него исполнить свой коронный номер – песню «Елочка».
Даже это нехитрое действо довело меня до слез, потому что последний раз я пела Яру. Я передарила заслуженную «Елочкой» бутылку лимончелло кому-то из гостей и вырвалась на балкон, чтобы поплакать.
На кухне курили кальян, на лестнице – сигареты и ржали, как лошади, в спальне уже кто-то заперся, в гостиной организовали медленные танцы. А я стояла на холодном, пахнущем будущим снегом ветру и думала, что, пожалуй, и правда слишком стара для этих развлечений. Уже устала, уже хочу домой и не хочу никаких танцев.
Хотя, может быть, я просто слишком трезвая.
Я поискала Маринку, не нашла и решила потихоньку идти домой. Села на пуфик в коридоре и так и сидела минут пятнадцать, тупо ни о чем не думая. Дома тоже ничего хорошего не ждало, а тут меня хотя бы окружали живые люди. Можно было притвориться, что у меня есть друзья и настоящая, веселая жизнь.
На соседний пуфик подсел смутно знакомый мужчина. Новых людей на вечеринке было столько, что я даже не пыталась всех запомнить, но этот чем-то выделялся. Должно быть, у меня был очень забавный вид, когда я морщила лоб, пытаясь его вспомнить, потому что он рассмеялся и протянул ладонь:
– Борис.
– Ева.
– Я помню.
– Мы знакомы? – Мне стало неудобно.
– Вы подарили мне бутылку лимончелло.
– А, так это были вы!
– Да, я. А зачем отдали? Не пьете такое?
– Вообще не пью.
– И, видимо, не курите… – Он качнул головой в сторону кухни, где собралось больше всего гостей.
– Верно.
– Может быть, хотя бы танцуете?
– А вам что, не досталось юной красотки? – В моем ответе было чуть больше горечи, чем уместно для легкой беседы.
– Нет, знаете, люблю девушек постарше, которые знают, чего хотят.
– А вам самому сколько?
– Тридцать семь.
– Ничего себе, – не удержалась я. – Теперь разница в семь лет в мою пользу тоже считается «постарше»?
Но он, кажется, не намеревался вступать в философские диспуты и вместо этого просто приобнял меня за плечи и поцеловал.
«Знаю ли я, девушка постарше, чего хочу? Мне уже нечего терять».
Я повторяла это раз за разом. Какая разница, что со мной будет?
Пусть будет одиннадцатый.
Я не знала, о чем разговаривать с Борисом, да и не особо хотела. Поэтому всю дорогу в такси мы целовались. Мне не было приятно или хорошо, мной владело лишь какое-то злорадное возбуждение, словно я делаю это назло всем, назло маме, назло самой себе.
Какая разница?
Какая теперь разница?
– У тебя есть презервативы? – задала я единственный вопрос, когда такси уже сворачивало к моему дому.
– Да, конечно. – Он засуетился, полез в карман, чтобы показать, но я только равнодушно кивнула.
Черный «Лендровер» стоял на своем месте, а рядом притулилась незнакомая мне красная «Мазда».
Ведь наверняка у Лены тоже есть машина. Эта ей очень подходит.
В лифте я глубоко вдохнула, в тщетной надежде почувствовать «Dior Homme», но легкие забил приторный пошлый «Фаренгейт» Бориса, самый узнаваемый мужской аромат. Его губы вновь накрыли мои. Тридцать две секунды нам тоже не о чем разговаривать.
Уже в коридоре меня начинает потряхивать от ужаса – это я делаю? Я действительно собираюсь это сделать? Оказаться в постели с практически незнакомым мужчиной только потому, что решила перебороть все приметы и проклятия и разбить наконец свой стеклянный шар, выбраться из коробочки с десятью аккуратными отделениями, где лежат переложенные ватой все мои неудачные попытки?
– Ева, куда ты убегаешь? – обиженно ныл Борис, когда я проскочила на кухню, чтобы открыть окна. С некоторых пор мне душно в этой квартире. Непонятно, виновата ли беременность, или вся моя обычная жизнь становилась мне потихоньку мала.
– Раздевайся, – крикнула я оттуда. – Я сейчас.
Окна в комнате тоже открыть, быстро спрятать развешанное на батарее белье, заглянуть в зеркало.
Ну что ж, а теперь во все тяжкие!
Борис уже снял ботинки и куртку и топтался, не зная, куда идти. Я потянула его в спальню, чувствуя, как завязывается в узел желудок и падает вниз.
Мы ввалились в комнату, уже целуясь. Щелкнув выключателем ночника, я села на кровать, Борис стал надо мной, намекая, что вечер начнется с минета.
«Ой, зря он с такими предложениями к девушке с токсикозом… Хотя будем надеяться, что тошнит меня только по утрам».
И вдруг я поняла, что слышу звуки наверху – ритмичный стук, ритмичные женские вскрики…
Сердце на миг застыло, чтоб в ту же секунду рвануться галопом. Хватая воздух ртом, я слушала, как там, наверху, какая-то женщина стонет и кричит, и ей явно хорошо.
Ну что ж, вот я и подождала! Дала Яру время… Немножко.
А он, стало быть, нашел отличный способ вылечить Ленину хандру. Ну, конечно, ему же надо заделать ей желанного ребеночка!
Но почему здесь, а не в их роскошном пентхаусе?!
– О, слушай, не только у нас веселый вечер, – хохотнул Борис, тоже прислушиваясь. – Слушай, а давай в такт? Нет, давай лучше зажжем так, чтобы их перещеголять! Пусть выйдут покурят, когда мы закончим!
Он навалился на меня всем телом, опрокидывая на кровать и жадно шаря руками по бедрам. Настырные губы тыкались куда-то в шею, «молния» джинсов поехала вниз… А у соседей женский стон взвился особенно высоко и длился как-то подозрительно долго.
– Нет! – Я попыталась столкнуть его, но он не сразу понял, что происходит, и подмял меня под себя, тяжело дыша. – Нет!
Я уперлась обеими руками в его лицо, прямо в мокрые губы, и оттолкнула изо всех сил.
– Ты чего? – обалдело спросил Борис, отваливаясь в сторону. Из его глаз уходила похотливая муть. – Что-то не так?
