— Мне ни разу не приходилось ухаживать за женщинами. — Ведьмак, хромая, подошел к графу, отобрал у него бутылку и отпил прямо из горлышка. — Они сами прыгали ко мне в постель. Ты же знаешь.
— Знаю, — серьезно кивнул Лерой. — Меня всегда поражало, как тебе удается привлекать самых недоступных женщин королевства, при этом оставаясь грубым, наглым и холодным.
— Это демоническая кровь. — Арден сел на подоконник. — Я наполовину демон, обаяние у меня в крови.
— Мне странно слышать от моего ровесника, что он не умеет соблазнять женщин, твое отшельничество было неверным решением.
— Соблазнять я как раз умею, и доказательство этого спит в соседней комнате.
— Думаешь, Август здесь из-за Эрины?
— А из-за чего еще? Рога ему явно мешают жить и требуют мести. Я отобрал у него одну женщину, он собирается отобрать другую у меня.
— Ты не знаешь о ее судьбе?
Лерой пытался понять, что чувствует друг, по бесстрастному лицу которого ничего невозможно было прочесть.
Ведьмак полез в карман, достал черную ленту, собрал в хвост волосы и только после этого ответил:
— Мы провели вместе всего три дня, потом она просто исчезла.
— Скучаешь?
Арден удивленно посмотрел на друга.
— Я ее имя с трудом вспомнил, Лео.
— Арден! — Лерой закатил глаза. — Почему я ощущаю себя стариком по сравнению с тобой?
— Я не планировал занимать трон, ты же знаешь. Меня бесит этот дворец, придворный этикет, заискивающие взгляды, трусливые мужчины, распущенные женщины. Я планирую уехать к себе.
— В хижину? — испугался Лерой. — А о жене ты подумал, демон?
— У меня, кроме хижины, есть Стальной замок, — хмыкнул Арден.
— Да, форпост на границе Зоны, прекрасное место для молодой девушки.
Лерой встал, нетвердой походкой подошел к другу и ткнул ему в грудь пальцем.
— Запомни три слова, они залог счастливой семейной жизни. Люблю! Куплю! Дурак! Арден, просто выучи эти три слова как заклинание и попробуй применить. Не ржи, глупый демоняка, просто попробуй!
Как же давно я не просыпалась, просто потому что проснулась. Тихо, прохладно, из приоткрытого окна веет свежестью, пахнет скошенной травой. Я потянулась, вытянула ноги и уперлась во что-то мягкое.
— Мыр?
— Пушистик!
Подхватила горячую тушку и прижала к себе, зарывшись носом в густую шерсть. От кота пахло древесной золой и чем-то очень родным и близким. Он терпеливо обвис в моих руках, переждал объятия и только потом выскользнул и растянулся поперек коленей, подставляя светлый живот.
— Мур?
— Мог бы и поговорить со мной, я же знаю, что ты умеешь. — Я погладила толстое пузико. — Тебе никто не говорил, что котам быть такими большими неприлично?
Пушистик только фыркнул пренебрежительно и повел ухом в сторону двери.
— Ваше высочество! — В дверь постучали. — Вас тьеры ждут на завтрак!
— Какое я им высочество? — зашипела я не хуже кота. — Не хочу я быть высочеством!
— Тьера Адель! — никак не мог угомониться голос. — Мы заходим!
Дверь распахнулась, и в комнату вошли четыре служанки в довольно-таки открытых платьях теплого серого цвета, последней, с крайне недовольным выражением на круглом лице, зашла Сурья и встала у двери, сложив руки на животе.
— Что это все значит?
Я окинула взглядом смазливые физиономии девиц, с огромным любопытством осматривающихся по сторонам.
— Мы теперь и ваши горничные тоже, ваше высочество, — заявила самая старшая, намекая, что они прислуживают ведьмаку. — Приказ вашего супруга, тьера ар Ардена, — добавила она с придыханьем.
Можно подумать, у меня есть другой супруг. В груди начало подниматься недовольство, интересно, Арден сам выбирал этих грудастых и фигуристых девиц? И для чего ему эти горничные? Потому что если они будут постоянно крутиться рядом, то я за себя не ручаюсь. Я собственница, и мое — это мое, делиться ни с кем не намерена!
Девицы тут же разбежались по комнате. Одна ринулась в ванную, вторая распахнула шкаф, критически оглядывая мой гардероб, третья уже стояла с халатом в руках, а четвертая протянула руки, чтобы взять кота. Пушистик вальяжно махнул хвостом и исчез, на прощание сверкнув на меня алыми глазами.
— Вс-стретимс-ся, — растаяло в воздухе.
— Какое платье хотите надеть, ваше высочество? — уже щебетала черноволосая смуглая девица с алыми, явно подкрашенными губами. — Может быть, нежно-салатовое? Оно будет идеально сочетаться с цветом глаз, хотя кожа у вас бледная, и зеленый подчеркнет синяки под глазами, — словно в задумчивости пробормотала она.
Девица раздражала, просто бесила.
— Поди прочь, — холодно процедила я, включая роль королевы-стервы. — И подруг забери.
— Но его высочество лично приказал! — попробовала возражать девица.
— Давно розги не получала? Или проклясть тебя венцом безбрачия…
Я скрутила из пальцев козу, девица пискнула и пулей вылетела из комнаты, следом, постоянно кланяясь, убежали остальные. Сурья выглянула в коридор, хмыкнула и с грохотом захлопнула двери, затем отряхнула руки и громогласно заявила:
— Так их, вертихвосток! Ишь ты, бесстыдницы, повыпячивали дыни свои, думают, тьер ар Арден на них позарится. Тьфу, срамота!
И она смачно сплюнула себе под ноги, а потом посмотрела на меня испуганно, но я только рукой махнула и расхохоталась. Нет, определенно, роль ведьмы мне удалась.
— Голубое наденьте, оно идеально для завтрака.
Сурья уже разложила на кровати нежное и воздушное платье небесного цвета.
Через полчаса я любовалась на свое отражение и уговаривала себя выйти из комнаты.
— Какая вы-таки молоденькая, тьера Адель, — сокрушалась Сурья, поправляя оборочки на подоле. — Ну дитенок еще неразумный, а не жена. И вот что я вам скажу, правильно эльфячий лорд не пустил к вам ночью мужа! Принц у нас полудемон, страстный очень, а вы вона какая нежная, подкормиться вам надобно еще.
Я хихикнула, представив, как Арден откармливает меня перед первой брачной ночью. Пирожными… Картинка получилась такая соблазнительная, что я облизнулась.
— А он приходил ночью? — тут же спросила я, и в груди затрепетало, никак пресловутые бабочки из живота прилетели.
— А как же, — громким шепотом сообщила верная служанка. — Слегка выпивший и жутко грозный. Спросил, что делаете, а как узнал, что спите, так и ушел, только страже ушастой что-то сделал, после чего они позеленели еще больше. Я им водички потом носила.
Губы сами растянулись в предвкушающей улыбке.
— Я готова!
