— Я думал, ты за эти века построил себе дворец, — произнес Август, проходя мимо меня в комнату. — Адель, хмурая моя, не криви носик, морщины будут.
— Это подло.
— Неужели? Мне казалось, я не скрывал своих намерений попасть к старому другу любым доступным способом.
— Что же ты у леди Э дорогу не спросил? — зашипела я, желая придушить поганца.
— Спросил, но она потеряла возможность пользоваться водным порталом.
— Адель, — блеснул хрусталем глаз Феликс. — Давай перенесем нашу встречу на другое время.
Он слетел со шкафа, и на пол приземлился уже невзрачный юноша в запачканной краской рубашке и драных джинсах.
— Ну уж нет! — Я плюхнулась в единственное кресло и закинула ногу на ногу. — У меня есть ряд вопросов, и я не уйду, пока не получу на них ответы.
— Феликс, — перебил меня Август. — Ты не изменился… Почему?
— Потому что я умираю каждый раз, когда лунная колдунья рожает следующего стража. — Феникс печально улыбнулся. — И возрождаюсь из пепла в том же возрасте, в котором меня впервые убили.
— Кто убил?
Я не дала смутить себя несчастным видом и печальным взглядом.
— Он! — Феликс ткнул когтистым пальцем в эльфа. — Подло, обманом! Прирезал на жертвенном алтаре во имя науки и себя любимого!
Август шутливо поклонился, а у меня сперло дыхание, словно из жары я попала в ледяную прорубь. Мой наставник — убийца моего покровителя?
— Но зачем?
— Потому что только так можно было сделать его бессмертным.
Август остановился у мольберта. Опять море, шторм и одинокая девичья фигура на скале. Ветер рвет из рук девушки платок, но она смотрит вдаль. Кого-то ждет? Или провожает? Ее лица не видно, и я не могу понять…
— Ты стал рисовать немного лучше, чем триста лет назад, мой друг.
— Не смей называть меня другом! — взвился Феликс. — Зачем ты пришел? Адель, я ведь просил держаться от него как можно дальше! Он продаст тебя во имя великой цели и глазом не моргнет. Скажи ей, зачем ты ввязался в игру?
Даже будучи человеком, феникс умудрился распушиться, раздуться и стать больше, чем есть. Воробей против сокола. Но тему он затронул интересную, я подняла вопросительный взгляд на эльфа. С места не сдвинусь, пока мне не расскажут, что происходит. Дозированная информация и желание от всего оградить мне изрядно надоели. Но Август совершенно не впечатлился грозным видом феникса и моим нетерпением. Он отошел от картины и начал медленно перебирать статуэтки, в беспорядке стоящие на столе.
— Адель, а ты знала, что грайи всегда указывают на ту колдунью, которую им покажет наша птичка?
Нет, я этого не знала.
— Именно Феликс ищет по соседним мирам женщину с подходящей кровью и потом проводит ее через весь ритуал, сообщая только те сведения, которые нужны.
— И до сих пор не было ни одной накладки, — буркнул феникс и вытащил себе из воздуха высокий деревянный стул с треугольной спинкой.
— До сих пор? — ухватилась я за последние слова. — Хочешь сказать, что я накладка?
— Да. Ты не должна была вообще родиться в техногенном мире! Это невозможно!
— Почему это? — обиделась я за Землю. — У нас тоже есть ведьмы.
Феликс закатил глаза и вытащил из пространства сервированный к чаю столик. Август легким взмахом руки создал себе мягкое кресло и уселся в него с видом скучающего аристократа.
— Знаешь, что жрецы ждут мессию?
Август налил себе чай, поднял чашку, оттопырив мизинец.
Я начала закипать…
— Вот как. Откуда слухи?
Феликс поболтал серебряной ложечкой в чашке.
При этом оба косились в мою сторону, всем видом намекая, что я лишняя на этом празднике жизни, но я делала вид, что мне жутко хочется чаю. Правда, третьего прибора не было, поэтому я протянула руку и нагло стащила печеньку.
— Говорите, говорите, я вас слушаю. Так откуда слухи?
— Без понятия, но с каждым годом их становится все больше, и они обрастают подробностями. Говорят, что из Зоны придет тот, кто остановит распространение скверны, объединит под своей рукой все королевства, и люди наконец заживут мирно и богато, потому что все станут равными.
— И что в этом плохого? — поинтересовалась я, хотя, судя по лицам этих двоих, меня тут не было.
— Плохо, любопытная моя, то, что в Зоне не может зародиться нечто доброе, светлое и справедливое. Но слухи стали весьма популярны среди прихожан храмов Луны.
— И вы подозреваете, что в заговоре участвуют матушка Эмили и Алексашен?
Я не верила в это.
— Мы это точно знаем, — кивнул Август и многозначительно посмотрел на настенные часы. — Ты говорила Сабилю, что вернешься через два часа…
— Действительно, Адель, ступай домой. А хочешь, посети сокровищницу, — начал феникс. — Все равно тебя это не касается. Твое дело сейчас — родить здорового наследника и отправить Александра на пенсию.
— Не думаю, что ей стоит спешить, — не согласился с ним эльф. — Александр проживет еще лет пять, так что у девочки есть время обучиться магии.
— Ой, для женщины главное — это дети, а Адель у нас вообще мечтала о троих.
— Вот как? — Август глянул на мои пунцовые щеки и мило улыбнулся. — Ну, тем более, мы не станем рисковать здоровьем будущей матери. Ни к чему ей нервничать, как думаешь, может, отправить Адель на время операции в Ночной предел?
— Было бы неплохо. А что за операция?
— Я уговорил Ардена позволить жрице встретиться с Адель и проявить свой настоящий интерес.
— А для моей подопечной это не опасно?
— На ней двойная защита! От меня и от демона.
— Я усилю. И да, согласен, стоит отправить Адель в Ночной предел. Хорошо бы запереть ее на эти дни в лаборатории…
— Эй, ничего, что я здесь сижу? — Видят все боги всех миров, я честно сдерживалась, но это уже был перебор. — Мое мнение кого-нибудь интересует?
— Нет! — хором ответили эти два гада!
Я почувствовала, как меня начинает опутывать горячая спираль. Хотела сбросить ее с себя, но в голове застучали молоточки: «Это для твоей безопасности, это защита…» Кулон Августа, который я не снимала, стал ледяным и ожег грудь. Сволочи! Они на меня колдуют!
Как это получилось, я не знаю, просто разозлилась так, как не злилась никогда в жизни. До дрожи, до прикушенной губы, до сведенных судорогой пальцев, в которых словно ежики поселились, и эти колючие ежики рвались теперь наружу, вызывая сильнейшую боль. Терпеть это было невозможно, и я выплеснула эмоции прямо в настороженные и ошарашенные лица двух доброжелателей, которые, конечно же, пеклись только о моем благополучии, но делали это несколько грубовато!
