Лос-анджелесская рок-элита поднялась на уши: барабанщик «Mötley Crüe» Томми Ли плакался всем, кто готов был слушать, что ему придется платить, Аксель Роуз о чем-то договаривался за сценой с президентом «Geffen». Курту на самом деле совсем не хотелось иметь дело с такими одиозными персонажами мачистского рока, так что он незаметно выскользнул и стоял, никем не узнанный, у двери раздевалки. Новые «фанаты» «Nirvana» не обращали на него никакого внимания: ведь они понятия не имели, как он выглядит. Даже тогдашние короли металла «Metallica» прислали факс: «Мы действительно думаем, что „Nevermind“ от „Nirvana“ – лучший альбом года. Давайте как-нибудь встретимся. Кстати, Ларс [Ульрих] вашу группу ненавидит».
Казалось, металлический мир старался привязать к себе новых героев, заявить на них права. В день концерта в «The Palace» Крист и Курт записали отрывок для шоу MTV для металлистов – «Бал хайратых». Курт надел по случаю новое желтое платье – «это же бал», как он объяснил тогда.
В тот вечер была Кортни: они с Куртом провели вместе всю ночь до концерта – «пили и трахались», по словам Курта. «Это был наш романтический период», – смеялся он. Есть милая, но, вероятно, придуманная история, которую Кортни рассказала журналисту из Сиэтла, о том, как Курт помог ей закинуться в отеле героином – у Кортни, видимо, была боязнь иголок
[268], – после чего парочка отправилась на прогулку и наткнулась на мертвую птицу. Курт вырвал у нее три пера, передал одно Кортни, а одно оставил себе. «А это, – пояснил он, показывая третье перо, – для ребенка, который у нас будет». Как прекрасно.
Если быть более прозаичными, то Монти Ли Уилкс вспоминает, как парочка тусовалась на заднем сиденье автобуса, окружала их груда старых пивных банок и пустых пакетиков из-под чипсов – как королевская чета в изгнании. «Они выглядели просто жалко», – хмыкнул он.
Курт мечтал о рок-н-ролле и ненавидел себя, потому что воспитание, полученное в Олимпии, осуждало тот путь, которым он собирался следовать в жизни, и для творчества ему требовались гнев и лишения. Успех должен был бы наполнить его уверенностью, но уверенность – это последнее, что ему было нужно. А нужны ему были развлечения, нужен был вызов, даже если вызов этот бросал его в героиновые, нереальные миры и отвратительные дрязги.
Подход Тоби был слишком крутым даже для него, а Трэйси, напротив, оказалась чересчур спокойной, но уж Кортни-то была панком с ног до головы – всегда готовая к спорам и противоречиям, она фонтанировала идеями, была экстравагантной, забавной и быстро вспыхивала, но еще быстрее отходила. Один из бывших любовников Кортни признался мне, что та была гением в области самых диких любовных фантазий и их воплощения. У нее не было сомнений и моральных убеждений. Она могла действовать импульсивно, особенно если скучала – помню, как переносил ее через грязь на Редингском фестивале 1995 года; она была на высоких каблуках и кричала на охрану, потому что пропусков у нас не было. Потом она запрыгнула на сцену и стала толкать знаменитостей и раздавать им пощечины. Я никак не мог вмешаться, потому что предварительно выпил бутылку водки.
Курту нужна была панкушка-подружка, собственная Нэнси Спанген – что потом пошло Кортни во вред. Но для нее это выглядело удобным и несложным вымыслом, которым можно было жить. Суть дела заключалась в том, что ни Кортни (слишком мейнстримовая, классическая голливудская блондинка), ни Курт (слишком бескомпромиссный, чувствительный и удрученный мириадами собственных противоречий) нисколько не годились на роли Сида и Нэнси, но приняли их на себя, потому что в то время эти маски им подходили.
Однако Кортни не приучала Курта к героину: даже Крист Новоселич, человек, у которого больше причин не любить Кортни, чем у большинства людей, свидетельствует в ее пользу. В 1989 году она сидела на игле, но старалась освободиться. Как раз из-за Курта Кортни снова подсела на героин. Он писал в своих дневниках, как начал ежедневно принимать героин во время турне «Sonic Youth», чтобы облегчить боли в желудке. «Много раз я был в прямом смысле обездвижен, валялся в постели неделями, блевал и голодал, – писал он о своих желудочных проблемах. – И я решил: раз я чувствую себя как торчок, то можно и впрямь им стать».
Кортни употребляла героин как социальный наркотик – и была способна (или, по крайней мере, так говорила) контролировать его – а не он получал контроль над ней. Для Курта героин был следствием личных проблем, способом отгородиться от окружающего мира.
Я: Вы знали о проблемах Курта со здоровьем? Например, с желудком.
– Он никогда не объяснял своих симптомов, – жалуется Кэрри Монтгомери. – Просто говорил: «У меня все горит в желудке, меня тошнит». Вот так. Он блевал перед каждым концертом, но так бывало у многих. Марка [Арма] часто рвало. Так что меня это не удивляло.
Как-то мы были в Ванкувере [30 октября] в одном номере, – продолжает она, – и он долго жаловался на боли в спине, так что я решила попробовать на нем массаж. Я положила его на пол, обложила всякими подушками, а он говорит: «Не-а, не надо. Я уже пробовал…» Похоже, его совершенно не впечатлили мои усилия. Мы сидели тогда на двух двухъярусных кроватях в одной комнате, как [звезды сериала «Я люблю Люси»] Люси и Рикки, и курили одну сигарету на двоих, и он сказал: «Черт, чего только не сделаешь за сигаретку!»
26 октября альбом перепрыгнул еще через 44 позиции и стал 65-м. По одному сообщению, Курт в тот вечер на концерте в Сан-Франциско выглядел не особо заинтересованным. Группа оделась в красные и черные махровые халаты с логотипами «Nirvana» на спине в знак уважения к Биллу Грэму, легендарному сан-францисскому музыкальному промоутеру, который умер предыдущим вечером и который выдал им когда-то эти халаты. Большую часть вечера Курт падал вместе с микрофонной стойкой. На следующий день «Hole» и «The Wipes» выступали вместе с «Nirvana» в «The Palace» в Лос-Анджелесе.
29 октября «Nevermind» получил золотой статус (в США было продано 500 000 экземпляров) – «Nirvana» узнала об этом случайно, от Сьюзи Теннант на концерте в «Фокс-театре» в Портленде.
– Она думала, что они уже в курсе, – ан нет, – объясняет Ким Уорник. – Получилось довольно бесцеремонно, хотя она вовсе не нарочно. Она подошла к Кристу и поздравила его. Он спросил с чем. И очень заволновался, когда узнал
[269].
Три следующих концерта «Nirvana» должна была провести на разогреве у «Mudhoney», но из-за всей этой шумихи по поводу «Nevermind» статусы, похоже, нужно было несколько пересмотреть.
– Когда вышел «Every Good Boy Deserves Fudge» и на подходе был «Nevermind», и мы, и они отправились в отдельные турне, – вспоминает Дэн Питерс. – Мы собирались вернуться в Портленд и Сиэтл, чтобы отыграть вместе пару концертов. Мы двигались по турне, и все было круто. В каждом гребаном клубе, в котором мы выступали, случалось следующее: [имитирует рифф из «Smells Like Teen Spirit»]. Да-да, в каждом гребаном клубе. Было супер. Чувствовалось, что что-то происходит.
