— Что-то ты плохо выглядишь, Аесар, — усмехнулась она. — Что, бессонница мучает? Или рыжая заездила? Ты смотри, а то так, и правда, в призрака превратишься…
Он уперся рукой о стену возле ее головы, и Вейн заставила себя не дергаться и не отодвигаться. Хотя его близость раздражала ее настолько, что хотелось ударить. Или поцеловать.
— Ксандр, ты бы позаботился о своей рыжей кошечке в панталончиках, вдруг захворает, лежа на полу? Какой ты невнимательный, право!
— С ней все в порядке, — спокойно сказал он, рассматривая девушку. — А вот ты дрожишь, Вейн. Твое сердце бьется слишком часто, дыхание сбивается, зрачки расширенны… Я даже подумал бы, что ты боишься, но…— он склонился еще ниже, почти к самой щеке, жадно втянул воздух возле ее шеи, — но ты пахнешь желанием. Знаешь, это очень будоражащий аромат…
Она попыталась отодвинуться, но было некуда. Путница снова насмешливо улыбнулась, даже губы облизала, намеренно вульгарно, так, что сама чуть не поморщилась от отвращения. Ее всегда удивляло, насколько мужчины падки на столь дешевые приемы.
— Ксандр, ты соскучился? Так попроси, может, я буду не против…
— Просить из нас двоих будешь ты, — глухо сказал он.
— Я просто дрожу от… страха! — пропела она, чувствуя, что правда дрожит. И он чувствовал эту дрожь, ловил напряженным взглядом, ощущал всем телом.
— И очень просить, Вейн. Только тогда, я, возможно, прикоснусь к тебе, — тихо сказал он.
— Не льсти себе, — усмехнулась она, откидывая голову. — Я просто привыкла к жарким… ночам. А здесь слишком долго мою постель не согревает мужчина. Мертвые Перерожденные, конечно, не в счет.
Он усмехнулся.
— Прикасаться к тебе — опасно для жизни. Помнится, после первого раза я получил нож в грудь, а после второго — удар по голове и кражу камня. Я учту свои ошибки. На будущее.
— Учти, — девушка резко подалась вперед, прижалась к его телу, голыми ногами к кожаным штанам, грудью к ткани рубашки. — Начни прямо сейчас… — она закинула руки ему на шею, откинула голову и раскрыла губы, понимая, что почти никто не может устоять перед столь откровенным призывом.
— Ты намеренно меня дразнишь, Вейни? Помнится, у носатого Верда, которого все называли Жалом, была эта глупая присказка про олиру и лютик. Старая присказка старого мастера… Эти трюки так предсказуемы, Вейн. Ты дразнишь, улыбаешься, облизываешь губы, но это все игра, маска… Отвлечение внимания. Я наслышан о тебе, Кьяра…Да и кто из Темных о тебе не слышал? О твоих методах и подвигах, — он усмехнулся и снял ее руки, отодвинулся. Путница смотрела в это лицо, чуть искаженное шрамом на виске и старалась не дрожать. Теперь ей действительно было не по себе. Он наклонил голову, рассматривая ее.
— И еще я нашел твою птицу, дорогая.
— Как? — выдохнула Вейн.
— В этих землях нет существа, которое способно от меня спрятаться, — равнодушно ответил он, сделав шаг назад. — Так, может, перейдем уже к ответам? Вейни?
— Ты врешь, — напряженно сказала девушка, — ты не мог найти Кхха. Это блеф.
Ксандр приподнял бровь, подошел к столу, развел ладони. Серый туман клочьями сгустился, налепился, как снежный ком, выровнялся в пласт. И Путница увидела клетку, в которой недовольно стучала клювом ее кьяра.
— Кх-ха, — прошептала девушка, и птица подняла узкую голову, походила, перекачиваясь и подволакивая крыло. И снова клюнула прутья, заурчала.
— Камня у птицы нет, но она принесет его мне, не сомневайся.
Он снова улыбнулся, и Вейн почувствовала желание обхватить себя руками, чтобы согреться от охватившего ее озноба. Теперь она действительно боялась его. Боялась того, кем он стал, боялась силы, что он получил, и темноты, его заполнившей.
Лантана пошевелилась и, застонав, села. Путница метнулась к ней, схватила кинжал, валяющийся на полу, и приставила лезвие к горлу Темной.
— Отпусти меня, — сказала она, не сводя настороженного взгляда с Ксандра. — просто позволь уйти. Кхха принесет тебе камень. Иначе…
— Иначе что? — с насмешкой спросил он, подходя ближе. Медленно, мягко, совершенно бесшумно.
— Перережу твоей зверушке глотку! — со злостью выдохнула Вейн.
Лантана издала придушенный хрип и дернулась. Путница крепче схватила ее за волосы, надавила лезвием на кожу.
— Отпусти меня! — почти с отчаянием выкрикнула Вейн.
— Ты стала такой кровожадной, маленькая Вейни, — протянул голос за ее спиной, и Путница резко обернулась. Ксандр, еще миг назад стоявший возле окна, оказался у двери. Она попятилась, вздергивая скулящую и ничего не понимающую Лантану, прижалась спиной к стене.
— Не надо играть со мной, Ксандр, — зло бросила Вейн.
— Разве не ты первая начала эту игру? — он улыбался, приближаясь. — Ну же, милая, и что же ты будешь делать, если я подойду?
— Я уже сказала! Этот цветочек лишится своей рыжей головы!
— Так сделай это… — он шагнул еще ближе.
Лантана мелко тряслась в руках Путницы, как испуганный зверек, даже не делая попыток освободиться.
Ксандр на нее не смотрел, он не отводил глаз от Вейн, улыбаясь ей почти ласково. И неумолимо приближаясь.
— Ты еще не поняла, Вейни? Тебе не уйти из Антара, пока я все не узнаю. Ты уже готова открыть мне свои воспоминания?
— А ты уже готов получить труп этой ведьмы? Или думаешь, я блефую?
— Ну что ты, я вполне тебе верю, — еще один шаг. — Только я не остановлюсь, Вейн. А ты?
Путница глубоко вздохнула. Ксандр подошел еще на шаг… И девушка резко дернула рукой с клинком, лишь в последний момент сдержав ладонь. И зашипела от злости. Потому что рыжие волосы в ее кулаке стали русыми, тонкая фигура Перерожденной разрослась, стала выше и массивнее, зеленое платье сменилось грубыми штанами и серой рубашкой с кожаным нагрудником.
Вместо Лантаны у ног Путницы лежал со связанными руками Дир.
Ксандр вздернул бровь в притворном изумлении.
— Ну, надо же, милая, неужели в тебе проснулась совесть? Очень не вовремя. И, думаю, тебе не надо представлять этого эра? Вы ведь знакомы?
Вейн смотрела на него с откровенной ненавистью.
— И как давно здесь Дир вместо этой… рыжей?
— Я отправил Лантану в ее комнату, как только появился, — любезно пояснил Ксандр. — Знаешь, я привык заботиться о том, что мне дорого.
— А она для тебя «что»? — ехидно спросила Вейн и присела возле Дира. У Охотника была разбита губа и глаза ошалелые, непонимающие. Помимо иллюзии, видимо, Ксандр на него наложил и печать безмолвия, от которой потом несколько дней болит все тело.
Темный стоял посреди комнаты, наблюдая, как Вейн разрезает веревку на руках Дира, стирает кровь с его лица. Туман вокруг него темнел, уплотнялся, заволакивал пеленой. И вновь в этом мареве мелькнули оскаленные клыки чудовища.
