Ксандр прижал ее к каменной кладке, пробежался пальцами по бедру, лаская и возбуждая.
— Тебе так нравится дразнить меня, Вейн? Играть?
Он накрыл губами острое навершие соска, обвел языком. И опустил ладонь в воду, провел между напряженно сжатых женских бедер. А потом отстранился и резко развернул спиной к себе, так что Вейн легла грудью на бортик. Перехватил ее запястья одной рукой, не давая пошевелиться. Прижался к ее ягодицам возбужденным членом.
— Попроси меня… — хрипло сказал он.
— Что?
— Попроси… Скажи, мне, что хочешь этого… Хочешь, чтобы я взял тебя.
Он склонился, горячие губы прошлись вдоль ее позвоночника, отчего у Вейн закололо в пальцах и все тело выгнулось от желания. Она застонала, и Ксандр прикусил ей кожу, снова впечатался в ее бедра, все еще удерживаясь на грани и не входя.
— Попроси… — выдохнул он. —Я так хочу… попроси меня!
Вейн попыталась вывернуться, но он лишь крепче сдавил ей руки. И снова потерся о ее ягодицы. Это ощущение близости и желание, чтобы он заполнил ее собой до самого основания, погрузился как можно глубже, заставляли их обоих стонать, тереться, выгибаться и вжиматься в тела друг друга до болезненных синяков.
— Вейни… Скажи мне это…Прошу тебя… — почти стонал он. — Почему ты такая… упрямая!
Он бешено целовал ей шею, плечи, спину, короткими рваными поцелуями, прижимаясь к ее бедрам, сжимая руки, и Вейн снова выгнулась и не сказала, выдохнула:
— Забери тебя Бездна, Ксандр… Да…
И он резко вошел в ее тело, одним ударом, так что дыхание стало всхлипами, кровь— жидким огнем, а движения— бесконечным наслаждением, сводящим с ума и заставляющим извиваться, вжиматься, врастать в чужое тело, биться об него все сильнее, желая соединится как можно крепче и туже…
Она помнила его, помнила эти движения внутри своего тела, и в то же время это было так по-новому, так остро и сильно, так болезненно прекрасно.
Он оторвался на миг, и Вейн вывернулась от чувства потери, но Ксандр лишь развернул ее лицом к себе, обхватил бедра и снова погрузился в ее тело. Она скользила ладонями по его коже, такой горячей и влажной, зарывалась пальцами в темные волосы. В ее воспоминаниях они были короткими, как у всех легионеров, а сейчас до плеч… С них падала вода на ее грудь при каждом движении, каждом рывке, и даже эти капли сводили с ума, заставляли хрипеть от желания. Внутри нее расцветал снежный цветок, сковывал сердце льдом, обрастал ледяными иглами. И от того каждое прикосновение его горячей кожи обжигало.
Он уже не целовал, только смотрел ей в глаза, с каждым ударом вбиваясь все сильнее. Да и не нужны уже были поцелуи, казалось, еще лишь одно прикосновение — и мир расколется, взорвется, исчезнет! Они дышали короткими хриплыми вздохами, почти стонами, ловя сухими губами прерывистое дыхание друг друга, не отрывая глаз, с каждым движением взлетая все выше и выше на волне блаженства.
Еще удар, и Вейн всхлипнула, откинула голову, уже не застонала — закричала от немыслимого, чистого, острого до судорог экстаза и, наверное, упала бы, если бы Ксандр ее не держал. Но он держал крепко, даже когда содрогнулся сам. Только застонал глуше, уперся одной рукой в бортик купели и не отпускал, пока дыхание обоих не стало тише, а взорвавшийся мир не вернулся на свое место.
Ксандр поднял голову, посмотрел ей в лицо. Медленно слизнул каплю воды с ее губ. Еще одну. Капли были солеными, но он не хотел думать, что это значит… Ни о чем не хотел думать. Хотел только держать в руках Вейн и целовать ее губы. Бесконечно.
Путница подняла ладонь. Стужа сковала нутро ледяной коркой, забрала боль, остудила пыл живого сердца. Почти убила. Но только так можно не чувствовать. На ее пальцах вырастала ледяная игла, тонкая до прозрачности, острая, как боль… Такая игла входит в сердце незаметно и убивает ласково. Еще один поцелуй, и острие вошло в тело Ксандра. Стужа уже перекинулась с кожи Вейн на воду в купели, замораживая ее. Капли на глазах становились льдинками, колючими белыми шипами холода. Серые глаза мужчины затянулись белой вьюгой, словно буря в Далькотте, в тот день, когда они впервые встретились.
Путница встала, не оглядываясь вышла из купели. Внутри было холодно и пусто, за спиной обрастал ледяными шипами Ксандр. Она прошла в комнату, быстро одела уже привычное серое платье, обула сапоги. Закрутила в тугой узел мокрые волосы. И пошла вниз.
Первый шаг в слое оказался тяжелым, даже скованное льдом сердце затрепетало от ужаса. Но чем дальше Вейн шла, тем легче становилось. Без силы хозяина слои тускнели, сворачивались бледными тенями, исчезали.
Она пересекла двор, никого, кроме личей не встретив, добежала до ворот. Там уже ждал Дир с деревянной клеткой, в которой сидела кьяра.
— Кх-ха нашел, но что мы…
Вейн ударила по клетке, разбив прутья, выпуская птицу на волю. Недовольно заурчав, Кхха уселась ей на шею, но тут же вспорхнула испуганно. Дир посмотрел внимательно, сжал девушке подбородок, заглядывая в глаза. В их зелени уже цвели снежные узоры, словно на весенней листве, прихваченной утренним инеем.
— Шантар, Вейн! Ты впустила в себя стужу? Ты с ума сошла?! — он злобно сплюнул, скрывая за яростью страх.
— Найди лошадей, — спокойно сказала Вейн. — Поторопись, Охотник. Я не уверена, что цветок зимы убьет Темного…
— Зато он убьет тебя! — яростно воскликнул Дир.
— Возможно. Но прежде я заберу Алекса у Смотрящих. Скорее, Дир.
Выезжая из Антара, Вейн обернулась. Но во дворе, мощенном брусчаткой, было на удивление тихо и пусто, только у стены стояла маленькая фигурка с веточкой в руках. И у Путницы на миг сжалось сердце, скованное стужей. Трини… Девочка подняла руку и помахала ей, прощаясь.
Темный мир
Четыре года назад…
В тот день Путница тоже торопилась, безжалостно подгоняя лошадь. Ведь ее любимому мальчику исполняется два года! И в мешке, том, на который Вейн любовно поглядывала, она везла малышу подарки. Там были сладости, тающие на языке и тянущиеся длинными медовыми лентами; стеклянные магические шары, в каждом из которых заключались невероятные живые пейзажи: цветущие поля с маленькими домиками деревень; озера, с плескающимися русалками; искрящиеся радугой водопады, с пролетающими над ними драконами. И целый ворох игрушек, которые так нравились ее сыну, и книжки с зачарованными страницами, после чтения которых снятся волшебные сны.
И Вейн улыбалась, представляя, как обрадуется Алекс, и как они усядутся у камина после праздничного ужина, чтобы хорошенько все рассмотреть.
Вейн вбежала в дом, на ходу скидывая плащ и маску, бросая на лавку перчатки.
— Алекс, — крикнула она, — Алекс, где ты, малыш?
В светлых комнатах было тихо, и Путница вдруг забеспокоилась.
— Кнейш? Дир? Алекс? Где вы!
