Платье у меня на спине вдруг взмокло, пропитавшись чем-то теплым, и я, резко отстранившись от Рида, оглянулась на Андре и Грю.
Кровь.
Я лежала в их крови.
В тот же миг это понял и Рид. Он вскочил на ноги, поднимая с собой и меня. На щеках у него вспыхнул румянец, дыхание сбилось.
– Нам пора идти.
Жар между нами поостыл, и я поморгала, осознавая мрачную холодную реальность. Я совершила убийство. Снова. Прижимаясь к груди Рида, я вновь оглянулась на Андре и Грю, заставила себя взглянуть в их мертвые глаза. Они невидяще смотрели в потолок. Кровь до сих пор сочилась из их ран.
У меня внутри все сжалось от отвращения.
Едва замечая, как Рид высвобождается из моих рук, я смотрела на свой плащ. Белый бархат был безвозвратно испорчен алыми пятнами крови.
Еще две смерти. Еще два мертвых тела я оставила позади на своем пути. Сколько еще их будет, прежде чем все закончится?
– Вот, возьми. – Рид положил что-то мне в ладонь, и я инстинктивно сжала предмет ослабевшими пальцами. – Ранний рождественский подарок.
Это был нож Андре, все еще влажный от крови прежнего владельца.
О доме
Лу
Когда мы наконец отправились обратно к Башне шассеров, солнце уже садилось. Рид настоял на том, чтобы доложить обо всем произошедшем констеблям. Они задавали вопрос за вопросом, пока я наконец не вспылила.
– Вы горло мое видели? – Я отдернула воротник, чтобы в сотый раз показать им мои синяки. – Думаете, я себя сама чуть не придушила?
После этого Рид резко захотел поскорее уйти.
Видимо, мне стоило радоваться, что его репутация шассера неприкосновенна, в противном случае констебли наверняка бы не преминули швырнуть меня в тюрьму за убийство.
На улице я повернулась к заходящему солнцу, глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Андре и Грю были мертвы. Шассеры так и не нашли мсье Бернара, а значит, и он скорее всего тоже мертв. С Коко я не разговаривала с той самой ссоры на балу, а мы с Ридом… мы с ним только что…
Рид остановился рядом, не говоря ни слова, и взял меня за руку, переплетя наши пальцы. Закрыв глаза, я с наслаждением касалась его мозолистой, слегка шершавой ладони. Даже ветер, обжигавший щеки холодом, не был невыносим, когда рядом стоял Рид. Ветер кружил вокруг нас, захлестывая меня его ароматом – слегка древесным, с привкусом свежего воздуха и горных сосен и более насыщенной, яркой ноткой самой сущности Рида.
– Рид, я хочу тебе кое-что показать.
Его губы изогнулись в моей любимой однобокой улыбке.
– Что именно?
– Мой секрет.
Я дернула Рида за руку, но он встал как вкопанный и вдруг посмотрел на меня с подозрением.
– Это ведь не что-то незаконное, нет?
– Конечно, нет. – Я дернула снова, но Рид не шелохнулся. Пытаться его сдвинуть было все равно что пытаться сдвинуть с места гору. Он вскинул брови, наблюдая за моими тщетными попытками и явно забавляясь. Наконец я сдалась и толкнула его в грудь.
– Какой же ты осел! Ничего там незаконного нет, ясно тебе? А теперь шевелись, а не то, богом клянусь, я прямо тут сейчас разденусь и стану танцевать бурре!
Я подбоченилась и выжидательно посмотрела на Рида.
Он даже не взглянул на людей вокруг. Даже не смутился, а ведь Рид смущался всегда.
Вместо этого он в упор посмотрел на меня, и на лице его медленно расплылась усмешка.
– Давай.
Я сощурилась и расправила плечи, выпрямившись во весь свой – не очень внушительный – рост.
– Думаешь, я не смогу? Еще как смогу, прямо сейчас возьму и разденусь.
Рид вскинул брови, все еще усмехаясь.
– Я жду.
Я смерила его сердитым взглядом и потянулась к серебряной застежке плаща. Заставила себя не смотреть на прохожих вокруг, хотя они-то как раз точно таращились на нас. Окровавленный белый плащ неприметным было сложно назвать.
– Я сцены устраивать не боюсь, думала, ты это уже уяснил.
Он пожал плечами и положил руки в карманы.
– Прошлая твоя сцена для меня в итоге закончилась неплохо. – Мой плащ упал на землю, и Рид одобрительно посмотрел на него. – Полагаю, и на этот раз может выйти так же.
У меня внутри предательски екнуло от его слов и от того, как он следил за каждым моим движением.
– Ты просто свинья.
– Ты ведь сама вызвалась танцевать. – Когда я начала развязывать шнуровку платья, Рид кивнул на кондитерскую Пана. – Но тебе стоит знать, что у нас тут зрители.
И верно, Пан стоял у окна своей лавки и внимательно наблюдал за нами. Когда я обернулась и помахала ему – поспешно и не слишком непринужденно, – он вздрогнул. Мои пальцы застыли, сжимая шнуровку.
– Тебе повезло. – Я подхватила плащ с земли и набросила его на плечи наизнанку, чтобы скрыть хоть немного крови. Не удержавшись, на этот раз я все же огляделась, но прохожие уже утратили к нам интерес. Меня захлестнуло облегчение.
– Не соглашусь.
– Ты и правда свинья! – Я развернулась и хотела броситься прочь к Башне шассеров, но Рид поймал меня за руку.
– Постой, пожалуйста. – Он успокаивающе вскинул руку, но в уголке его губ все еще играла надменная улыбочка. – Я хочу посмотреть твой секрет. Покажи мне.
– Какая досада, потому что я передумала. Не хочу я его тебе показывать.
Рид развернул меня к себе и сжал мои плечи.
– Лу. Покажи мне. Я же знаю, ты хочешь.
– Ничего ты про меня не знаешь.
– Я знаю, что танцы нагишом на людях – это слишком даже для тебя. – Он рассмеялся. Слышать его смех было непривычно и приятно. – И еще знаю – ты ни за что не признаешься, что не стала бы этого делать.
Рид все так же сжимал мои плечи, но лицо его стало серьезным, а я с болезненной ясностью осознала, что с самого утреннего поцелуя мы впервые оказались друг к другу так близко. Большим пальцем Рид погладил мою нижнюю губу.
– Я знаю, что ты любишь сквернословить и рот у тебя похабный. – Он надавил мне на губу, как бы подчеркивая свои слова, а я вздрогнула. – Что ты привыкла добиваться своего. Я знаю, что ты вульгарная и хитрая интриганка-обманщица… – Я отстранилась от него, сморщив нос, но Рид только сжал мои плечи крепче. – Но еще я знаю, что ты сердобольная, свободолюбивая и смелая. – Он заправил прядь волос мне за ухо. – Я никогда не встречал такого человека, как ты, Лу.
Рид нахмурился – видимо, от этой мысли ему стало неловко. Мне тоже не хотелось так пристально изучать собственные чувства.
«Выйти замуж за синюю свинью. Не думал, что даже ты способна пасть так низко».
