Заметив мой взгляд, она пожала плечами:
– У них кровь горячее нашей.
Неспособный промолчать, Ансель подскочил к ней.
– Ты… ты всегда для колдовства используешь кровь животных?
Коко внимательно посмотрела на него, прежде чем ответить.
– Не всегда. Разные чары требуют разных ингредиентов. Равно как каждая Белая дама чувствует свои собственные уникальные магические узоры, так и каждая Алая дама чувствует, какие уникальные составляющие нужны для колдовства. Лепестки лаванды могут усыплять, но также на это способна кровь летучей мыши, и вишня, и еще миллион разных вещей. Все зависит от ведьмы.
– То есть… – Ансель растерянно заморгал и, поморщившись, посмотрел на кролика. – Ты просто ешь вишню? Или…
Коко рассмеялась, закатала рукав и показала шрамы, которые усеивали ее кожу.
– Мое колдовство таится в моей крови, Ансель. Без нее вишня – это просто вишня. – Затем она нахмурилась, будто встревожилась, что рассказала слишком много. Не только Ансель внимательно ее слушал – и мадам Лабелль, и Бо ловили каждое ее слово, и, к стыду своему, я тоже придвинулся ближе. – С чего этот внезапный интерес?
Ансель отвел взгляд, заливаясь краской.
– Я просто хотел узнать о тебе побольше. – Не в силах сопротивляться соблазну, он уже через пару секунд снова посмотрел на нее. – А все… все ведьмы выглядят как ты?
Коко лукаво вскинула бровь.
– Ты имеешь в виду, все ли они восхитительно красивы? – Он кивнул, тараща на нее глаза, а она хихикнула. – Разумеется, нет. Мы бываем совершенно разными, равно как и Белые дамы – или шассеры.
С этими словами она посмотрела на меня, и я поспешно отвернулся.
Бо снова застонал:
– Я пальцы ног не чувствую.
– Да, вы уже упоминали об этом! – гаркнула мадам Лабелль, подтаскивая свое бревно поближе ко мне. К моему большому раздражению, всю дорогу она держалась рядом со мной – видимо хотела доставить мне как можно больше неудобств. – Собственно говоря, даже несколько раз. Но нам всем холодно, и жалобы здесь ничем не помогут.
– А вот костер помог бы, – буркнул Бо.
– Нет, – твердо ответила она. – Никаких костров.
Мне до смерти не хотелось это признавать, но здесь я был с ней согласен. Костры привлекают лишнее внимание. Множество враждебных созданий бродило по этим лесам. За нами уже успел увязаться безобразный черный кот – вестник несчастья. Поначалу он держался поодаль, но в первую же ночь залез к нам в сумки и съел почти всю еду.
Будто в ответ на мои мысли у Анселя громко забурчало в животе.
Сдаваясь, я взял из своей сумки последний кусок сыра и бросил ему. Ансель хотел возразить, но я перебил:
– Просто ешь.
Он повиновался, и между всеми нами воцарилось мрачное молчание.
Было уже очень поздно, но никто не спал – слишком уж все замерзли. Коко придвинулась поближе к Анселю, поделившись с ним одеялом. Ансель, застонав, закутал в него руки. Бо нахмурился.
– Мы уже очень близко, – сказала мадам Лабелль, ни к кому конкретно не обращаясь. – Осталось всего несколько дней.
– Модранит состоится уже через три, – заметил Бо. – Если мы не умрем от голода или холода прежде.
– Как раз к тому времени мы и прибудем, – признала мадам Лабелль.
– Мы зря тратим время, – сказал я. – Нужно идти дальше. Все равно никто не спит.
Ранее, уже через несколько часов нашего путешествия, мадам Лабелль обнаружила двух ведьм, которые следили за нами. Мы с Коко с легкостью от них избавились, но мадам Лабелль настояла на том, чтобы наметить новый маршрут.
– За дорогой следят, – сказала она мрачно. – Моргана не желает сюрпризов.
Не видя иного выхода, при котором не пришлось бы убивать сестер Лу, я был вынужден согласиться.
Мадам Лабелль оглянулась назад, туда, где снова показался черный кот. Он бродил меж еловых ветвей неподалеку от нее.
– Нет. Мы останемся здесь. Неразумно ходить по этим лесам ночью.
Бо взглянул туда же, куда смотрели мы, сощурился и вскочил.
– Да я сейчас прикончу этого кота.
– Не стоит, – предостерегла его мадам Лабелль. Бо заколебался и нахмурился еще больше. – В этом лесу порой не всё – то, чем кажется, ваше высочество.
Он сердито уселся обратно на землю.
– Хватит меня так звать. Я здесь вместе с вами задницу себе отмораживаю. Ничего «высокого» в этом нет…
Бо резко замолк, когда Коко вдруг вскинула голову и посмотрела куда-то мне за спину.
– Что такое? – прошептал Ансель.
Она не ответила, стянула одеяло и подобралась поближе ко мне. Затем посмотрела на меня, безмолвно предостерегая.
Я медленно поднялся на ноги.
В лесу было тихо. Слишком тихо. Витки тумана беззвучно вихрились вокруг нас… наблюдая, выжидая. По моему телу пробежала колкая дрожь, словно предупреждая, что мы здесь больше не одни. Где-то впереди хрустнула ветка, и я быстро присел, подкрался ближе и отогнул ветвь сосны, чтобы заглянуть в темноту. Коко последовала моему примеру.
Там, совсем близко к нам, маршировал отряд из двадцати шассеров. Они безмолвно шли сквозь туман, обнажив балисарды, напрягши мускулы, остро оглядываясь вокруг. Я мгновенно узнал темноволосого мужчину, который шел во главе.
Жан-Люк.
Вот ведь ублюдок.
Будто почувствовав наши взгляды, Жан-Люк посмотрел на нас, и мы тут же отпрянули назад.
– Стойте, – пробормотал он в зловещей тишине. Мои братья мгновенно остановились, и Жан-Люк шагнул ближе, указав балисардой в нашу сторону. – Там что-то есть.
Трое шассеров последовали вперед по его приказу. Я медленно и тихо вынул из ножен балисарду, не зная, что с ней делать. Жан-Люк не должен был узнать, что мы здесь. Он мог попытаться нас задержать или того хуже – последовать за нами. Я покрепче вцепился в нож. Смогу ли я в самом деле ранить своих братьев? Одно дело разоружить их, но… их было слишком много. Этого недостаточно. Возможно, я смогу отвлечь их, а остальные между тем успеют убежать.
Принять решение я не успел – громко вопя, мимо меня промчался черный кот.
Чтоб тебя.
Мы с Коко оба попытались его схватить, но кот кинулся прочь, прямо к шассерам. Те трое, что были впереди, чуть из кожи не выпрыгнули от неожиданности, а потом, засмеявшись, наклонились его погладить.
– Это просто кот, шассер Туссен.
Жан-Люк с подозрением наблюдал, как кот трется об их ноги.
– В Ля-Форе-Де-Ю ничего «простого» нет. – Раздраженно вздохнув, он жестом велел шассерам идти дальше. – Возможно, Шато уже близко. Пусть ваши глаза будут остры, а клинки – еще острее.
