Берт смеётся, хохочет.
— Прямо чудеса в решете! — говорит он и откусывает кусище от своего пастушьего пирога. Ангелино лижет йогурт и пудинг, посасывает желейки и напевает. Бетти тоже жуёт. Жуёт и улыбается. А потом она и Берту накладывает пудинг с йогуртом.
— Помнишь парнишку по имени Кевин Хокинс? — спрашивает она.
— Кто такой?
— Приютский. Помнишь, я в приюте Святого Михаила работала?
— И что?
— И то. Он выдаёт себя за школьного инспектора.
— Далеко пойдёт.
— Я сначала за него испугалась. Но его, похоже, остановят.
— И поделом. Так какую одежду ты хочешь справить для Ангелино?
— Может, джинсы? И рубашечку в клетку, сейчас все дети так носят.
— Это ты хорошо придумала. Прорези для крыльев не забудь.
— Не забуду. Ещё у меня наверху, в ящике, обрезки кожи лежат, так я ему туфельки из них сделаю. Он у нас красавчиком будет!
— Красавчик и чемпион! — посмеивается Берт. — Может, сразу два комплекта сшить, на вырост? Наш малец быстро растёт.
— Ох уж эти дети, — ворчит Бетти и подмигивает Ангелино.
— Шучу, пошутил, шутка, — откликается он.
Ужин окончен. Они садятся на диван и включают телевизор. Ангелино на коленях у Бетти. По телевизору как раз передают новости, и вдруг… На экране и. о. директора!
— Это миссис Кротт! — восклицает Бетти. — Смотри, Ангелино, кто в телевизоре!
И. о. стоит на пороге школы, рядом с ней — Саманта Кладд. Они рассказывают о поддельном инспекторе Бруно Блэке, который хитростью проник сегодня в здание.
— Это подлый обман! — говорит миссис Кротт. — Самозванец должен быть пойман!
Затем появляется профессор Тухлятти. Волосы у него не всклокочены, а аккуратно расчёсаны.
— Никто и никогда в жизни так меня не оскорблял! — сказал он. — Этот человек обозвал меня… даже язык не поворачивается… Лохматым! Неграмотным! Вруном!
— Неграмотным? — говорит репортёр. — Н-да, приложил он вас!..
— И ещё, — продолжил профессор, — он меня уволил!
— Как уволил?
— Очень просто. Исполняющая обязанности директора меня уволила! По его наущению!
— Как уволила, так и приво́лила обратно, — вставляет миссис Кротт, — как только об этом злодее вскрылась вся правда!
— А в чём правда? — спрашивает репортёр.
— Правда в том, сэр, — говорит миссис Кротт, — что фальшивый инспектор Бруно Блэк — на самом деле Хокинс. Кевин Хокинс.
— И кто же вывел его на чистую воду?
— Наша школьная повариха, миссис Бетти Браун. Она этого злодея с пелёнок знает.
— Э-э-э! Она сказала «Бетти Браун»! Я в телике! — восклицает Бетти, но тут же горестно качает головой. — Какая глупость! Тоже мне, злодея нашла. Их и без этого дурня в мире хватает.
— Ты права, Беттинька, — говорит Берт.
В этот момент раздаётся стук в дверь.
Берт открывает. На пороге — два огромных полицейских в шлемах.
Глава 15
— Я Грунт, — говорит тот, что покрупнее.
Они уже в доме и сидят на диванчике Берта и Бетти — как бы не раздавили. Грунт стучит по шлему и указывает на нашивки на рукаве:
— Я сержант, сержант Грунт. А напарник мой — В. З. Бульк.
Полицейские снимают шлемы. Бульк лысый как коленка. В руках у него тетрадь.
— Мы пришли, — начинает сержант Грунт, — чтобы задать вопросы о некоем злодее…
— Хокинсе, сержант, — подсказывает Бульк.
— Именно, о Хокинсе, — соглашается Грунт. — Что вы можете рассказать о нём, миссис Браун?
— Ну… — Бетти робеет. Её смущает присутствие двух полицейских. Она растерянно спрашивает: — Хотите пудинга?
— Нет, мадам, спасибо. Мы ищем…
— Сведения, — подсказывает Бульк.
— Именно, сведения, — соглашается Грунт. — Вы ведь, кажется, его давно знаете?
— Да, сэр. Я работала в приюте Святого Михаила.
— В злодее с детства наблюдались преступные задатки?
— Да что вы?! Чист был, как младенец.
— Чист, говорите?
— Да, сэр. Временами, конечно, сдуру бесился…
— Сдуру, говорите?
— Точно сдуру, сэр. И слушался кого ни попадя… Сам бы такой несурази в жизни не выдумал.
Полицейские прищуриваются.
— Несурази? — уточняет Бульк.
— Поясните, что вы имеете в виду, мадам, — говорит Грунт.
— Ну вот скажут ему: Кевин, лезь на крышу школы — он полезет. Скажут: принеси в школу ведро лягушек — он принесёт.
— Н-да, мадам, — сурово говорит сержант Грунт. — Чистотой тут и не пахнет. Бульк, записываешь?
— Так точно, сержант, — говорит Бульк. — Сдуру. Несуразь. Ведро лягушек.
В. З. Бульк поворачивается к столу и смотрит на Ангелино. Ангелино тоже смотрит на него — прямо, не мигая.
— Шучу, пошутил, шутка, — говорит Ангелино.
Бульк вздрагивает. Грунт тоже бросает взгляд на Ангелино.
— Сосредоточься, Бульк! Не…
— Отвлекайся, — подсказывает Бульк.
Встряхнув головой, он продолжает писать.
— Рассказывайте дальше, — требует Грунт.
— Он любил мои улитки с изюмом, — говорит Бетти.
— Не он один, — вставляет Берт. — С твоими улитками никакая другая выпечка не сравнится.
Грунт вздыхает.
— Нам нужны факты, мадам, — говорит он. — Улитки, даже с изюмом, не актуальны. Нам нужны факты, которые помогут выследить злодея. Были ранее случаи подделки и самозванства? Приведите примеры!
— Он когда-то был ангелом! — внезапно вспоминает Бетти.
— Ангелом?!
— Ну нет, конечно, не настоящим. Не то что наш Ангелино.
— Какой Ангелино?
— Наш ангелок. Вот же он, на столе.
Оба полицейских медленно поворачивают головы — снова поглядеть на Ангелино. Он сидит, опершись спиной на жестянку с печёными бобами, ест желейку и смотрит прямо на них.
— Кевин ангела играл, в спектакле на Рождество, — объясняет Бетти. — Раскачивался над сценой, а под ним Иисус, Мария и Иосиф. Его нарочно на верхотуру посадили, чтобы он какой-нибудь несурази не учинил. Так и вижу его, так и качается перед глазами. Крошка Кевин машет крылышками как безумный! — Она хихикает. — А потом срывается и грохается прямо в колыбель к Иисусу!
